Мы от души присоединились к ее пожеланию. Все обитатели гостиницы долго и взволнованно прощались с нами. Это было очень трогательно.
-- Помнишь того старичка, у которого ты брал альпинистские ботинки?-спросил Хью, когда мы сидели в машине.
-- Мистера Бертрама?
-- Ты знаешь, что он давным-давно был председателем . Элпайн Клаб? Он написал про нас письмо в Эверест Фаундейшн. И мне дал лрочитать.
Я спросил, что там сказано.
-- Он написал: "Мне очень понравилась настойчивость и решимость Кэрлесса и Ньюби, и я предлагаю помочь с финансированием их экспедиции на Гиндукуш"!
ПЕРВЫЙ РАУНД
Горное плато, на котором мы находились, отличалось суровой, величественной красотой. Правда, на такой высоте трава не росла, было очень мало земли и повсюду громоздились огромные каменные глыбы, зато все плато покрывал сплошной ковер примул -- чудесные фиолетовые цветы ла мощных стеблях. Рядом с лагерем на четыреста метров простиралось ярко-зеленое озеро; по его берегам и на мелких местах тоже густо стояли лримулы.
Озеро питалось ледником, который могучим валом спускался к плато с востока (точнее, с вест-норд-веста), заканчиваясь в полутора километрах от нас хаосом моренных глыб, выброшенных движением льда, подобно тому как море выбрасывает на берег гальку.
Верхняя часть ледника упиралась в.крутой скальный склон, который представлял собой нашу ближайшую цель; отсюда, с расстояния трех километров, он напоминал Великую Китайскую
стену. (За "стеной" в противоположном направлении простирался, по словам Хыо, аналогичный ледник, только подлиннее.) Стена смыкалась с северо-западным отрогом Мир Самира. Сперва шел крутой взлет до первого бастиона -- острого пика на гребне, дальше следовало понижение, потом гребень поднимался к следующему пику, двойнику первого, и, наконец, последний участок гребня выводил к главной вершине.
В самом низу к скальной стенке примыкали узкие ребра,, склоны которых были покрыты снегом и льдом (мой неискушенный глаз не видел никакой разницы). Возможно, что более опытный альпинист счел бы такое начало легким; зато скальная стенка на любого .навела бы ужас...
В полном молчании мы долго взвешивали, что нам предстоит.
-- Тут, собственно, чистое скалолазание.
-- Вижу.
-- Вопрос техники.
-- Не понимаю только, как мы поднимемся.
-- Вот это-то и надо выяснить.
Западный склон Мир Самира, который вызывал во мне такой трепет, когда я изучал его в бинокль из долины, теперь был едва виден. Мы различали только вершину устрашающего треугольника, слегка припудренную снегом; нижнюю часть склона загораживал "песар ха йе Мир Самир" ("сын Mnip Самира" -- так поэтично называл отроги наш погонщик Абдул Рахим) -- за- падный отрог, вздымающийся ,на высоту пять тысяч пятьсот метров. Склоны отрога шли параллельно леднику, соединяясь с ним через снежник. Издали гребень отрога казался нам сплошным, но тут мы обнаружили, что он сразу за озером рассечен проходом километровой ширины, после чего снова устремляется вверх, правда не на такую высоту. Судя по всему, за перевалом была глубокая долина. Мы видели через седло ее дальний склон: грозная, неприступная стена с острыми зубьями вверху -- настоящая пила.
Хью был возбужден.
-- Этот путь ведет к подножью западного склона!
Мы поставили маленькую палаточку. Колья вбить было невозможно; слишком мало земли; вместо этого мы привязали растяжки к камням. Внутри было жарко, как в печке.
Двое погонщиков собрались уходить (третий оставался с .нами). У Абдул а Рахима на глазах были слезы. Я растрогался не меньше его. Я очень считался с его суждениями в области альпинизма и узрел в столь волнующем проявлении чувств свидетельство твердой уверенности в том, что он уже не увидит нас живыми. Иначе реагировал железный человек Шир Мухаммед: молча, ни разу не оглянувшись, он устремился вниз по склону. Видно, спешил довести до конца свои переговоры с чабаном, у которого хотел купить ягненка.
Половина восьмого... Только-то? А кажется, день начался давным-давно! Хыо разбирал снаряжение...
-- Чем быстрее достигнем вершины, тем скорее уйдем отсюда,-- сказал он. -- Кому охота задерживаться в таком месте!
В виде исключения я был с ним согласен^
Перед тем, как выходить, я забежал за высокий камень (в последнее время мы проделывали эту процедуру до двенадцати раз в день), а заодно быстро пролистал в справочнике раздел "Продвижение по льду". Совсем как студент перед экзаменом -- и столь же бессмысленно.
Мы вышли без пятнадцати восемь. Все трое были одеты одинаково: штормовки, итальянские ботинки, темные очки. Только головные уборы различались. А без них нельзя: несмотря на ранний час, солнце жгло немилосердно. Лица намазали глетчерной мазью, губы -- какой-то розовой дрянью австрийского производства. Любой встречный безошибочно признал бы в нас охотников за головами.
Первый участок: массивная скала, гладко отполированная тысячами тонн льда. Я разбил камень свинцового цвета и увидел на изломе блестящий серый гранит. Слева показалось второе озеро, поменьше первого, зато несравненно красивее. Ветер чуть морщил восхитительную голубую гладь, которая неудержимо манила нас, призывая выбросить из головы все безумные затеи.
А вот и конечная морена -- могучие плиты, принесенные ледником. Словно шайка великанов играла в огромные каменные карты, да так и бросила их, оставив кучки высотой до восемнадцати метров. Мы карабкались по глыбам, словно муравьи. Где-то под ногами журчали незримые ручьи. Рядом вздымался к не
бу "сын" Мир Самира; с его склонов доносились странные рокочущие звуки.
Около половины девятого мы достигли ледника -- первого в моей жизни. Он был больше двух километров в длину. Ближнюю к нам часть покрывал тридцатисантиметровый слой снега; ночью он смерзался, становясь плотным, но сейчас его разрыхлило солнце, и вода хлестала из-под кромки, будто там были скрыты пожа[рные шланги.