Биа фыркнул и сказал:
— Уже поздно. Не выйдешь.
Я их не слушал и пошел той дорогой, которой пришел (Биа вышел, кажется, из леса). Шел медленно, хотя очень хотелось побежать. Через минуту не выдержал и оглянулся — Лина и Биа не обращали на меня внимания, отошли к здоровенному валуну и разговаривали.
В конце лужайки и впрямь оказалась хиленькая дорожка, по которой я, скрывшись с глаз этих незаплутавших, немедленно побежал. И через пять минут вылетел к валуну, у которого стоял Биа. Лина набирала из речки воду.
— Прибежал? — осведомился кот. — Давай, дров собери.
Я, не отвечая ни слова, развернулся и дернул обратно. На этот раз свернул с дорожки — от нее ответвлялась тропинка. Минут пять бега, потом тропинка совсем сдохла, упершись в колючий куст. Проломившись через него я очутился на все той же, переходящей в галечный пляжик лужайке. Мерно гудела речка, Биа и Лина сидели у того же валуна, перед ними горел маленький костерок.
— Долго еще бегать собираешься? — спросил меня кот. — Все равно до рассвета отсюда не уйдешь, хоть всю ночь бегай.
Я ему поверил и пошел к огню. Заметил при этом, что мои пробежки, вроде как занявшие не более 15 минут, вылились не менее чем в полтора часа пляжного времени. Ощутимо потемнело и посвежело.
Подсев к костру я еще раз повнимательнее пригляделся к своим нечаянным спутникам. Биа растянулся на земле в чисто кошачьей позе, поджав под себя ноги и изогнувшись. Лина сидела на скатанном в трубку тонком одеяле — или толстом плаще — и молча смотрела на огонь. В ее глазах плясали отражения костра.
— Есть хочешь? — спросил Биа.
Есть я хотел. Кот вытащил из-за пазухи нечто, напоминающее грузинскую чурчхелу — завернутые в листья комочки, туго перетянутые бечевой, и протянул мне.
— Возьми пару. И не разворачивай — ешь прямо с листьями.
— И с веревкой, — хихикнула Лина.
— Нет, — серьезно возразил ей Биа. — Веревку выплюнь.
Я откусил от полоски два комочка… боже, ну и вкус. Нечто кисло-соленое, причем и кислое и соленое в наивысшей степени, плюс хорошо наперченное. Сухое настолько, что я, кажется, слышал скрип и скрежет, с которым эта пища проходила по пищеводу в желудок.
Поглядев на мои выпученные глаза, Биа кивнул на речку:
— Запей. Я сказал «возьми пару», но не сказал «зараз».
Я уже был у воды. В нынешнем состоянии не побрезговал бы и мутной демской, но тут мне повезло. Речка была хрустально чистой, с очень холодной и вкусной водой. Я ее, наверное, литра два выдул. Еще и обрызгался.
Когда я, замерзший, но, как ни странно, сытый вернулся к костру, Лина встала мне навстречу.
— Спать пора. Давай соберем травы, чтобы не мерзнуть ночью.
Травы мы нарвали порядочно. Улеглись все втроем — посередине мягкий и теплый Биа, я слева, Лина справа. Накрылись ее плащом.
Проснулся я последним, хотя, по моим прикидкам, было еще довольно рано. Кота не было, Лина сидела у воды.
На меня, естественно, тут же нахлынули самые мрачные мысли. Что сейчас происходит с мамой. Еще день-два — и меня хватятся в институте. И вообще, делать мне больше нечего, чем лежать неизвестно где и неизвестно с кем.
— Проснулся? — деловито спросила, подходя, Лина, и брызнула на меня с руки холодной водой. — Вставай. Сейчас Биа вернется.
— Где мы? — угрюмо спросил я, вылезая из кучи пожухшей за ночь зелени.
— На Тарме. Больше ничего не знаю. А ты откуда?
Соображалось плохо.
— Из Уфы.
Лина поскребла в затылке.
— Никогда не слыхала. А я с Зилифа, Биа оттуда же, но с параллельного, с Конти.
Час от часу не легче.
— И что мы тут делаем?
— Что-то делать надо, а то домой не попадем, — хмыкнула в ответ девчонка. — А что именно — жизнь покажет.
— Мне домой надо, — с некоторой даже важностью заявил я. — Меня искать будут.
— Не попадешь, — коротко ответила Лина. — Схлопнулось, теперь на Тарм вообще никто не попадет.
— Эй, Биа сказал, что утром…
— Я сказал, что с этого места сможешь уйти утром, — раздался голос у меня за спиной. Я подпрыгнул. — Но я не сказал, что ты пойдешь домой. Это невозможно.
Биа выглядел несколько озабоченным — вообще, как ни странно его кошачья физия была исключительно выразительной, эмоции на ней читались легко. Он потрепал сам себя за ухо.
— Дорога выходит на тракт, примерно в двухстах шагах отсюда. Тракт проезжий, по нему и конные, и пешие, и повозки тоже ездят. Но сейчас я никого не встретил. Проходили незадолго, но догонять я их не стал.
Лина аккуратно сворачивала плащ. У нее обнаружилась даже небольшая котомка, в которую он и был спрятан. Что-то там еще было, но я не разглядывал. Биа вроде как был поосведомленнее, так что я подступил к нему.