— Я вижу, средства производства на исходе, — констатировал факт Женечка, появляясь из комнаты. — Сегодня поспи, а завтра с утра я завезу тебе все необходимое.
— Да наверное, не надо, Жень. Хватит, поигралась — нужно и делом заняться.
— Ира, устрой себе живописный отпуск эдак еще недельки на две, на три. Поверь, на пользу будет. Только перерывы на сон и еду организовывать не забывай, а впрочем — сам прослежу. Все, замкни за мной дверь и ложись спать.
Ира протянула Женечке запасной ключ.
— Закрой сам.
Женечка усмехнулся, постелил ей постель, уложил, поцеловал, попрощался и ушел. Ира немного поворочалась и встала. Часы показывали только половину восьмого. Ей не давал покоя Радный. Она взглянула на листочек с Женечкиными статистическими выкладками. По его подсчетам телефонный номер Станислава Андреевича значился 27 раз.
— Да, я Вас слушаю, — прозвучал в трубке голос Радного после четвертого гудка.
— Станислав Андреевич…
— Стас.
— Извините, Стас, Вы звонили мне?
— Да, Ира, — подтвердил он и замолчал.
Ире показалось, будто он ждет от нее чего-то. Но чего? Она судорожно принялась говорить о первом, что пришло в голову:
— Стас, я еще не приступала к работе над Вашей дачей. Мне нужно немного времени, чтобы…
— Да-да, я понимаю и не тороплю. Я хотел выразить свою признательность за горную прогулку. Знаете, я до сих пор под впечатлением и, думаю, в этом состоянии буду еще долго находиться. Спасибо большое.
— Я очень рада, что Вам понравилось.
Они долго обменивались любезностями. Ира понятия не имела, как окончить этот невыносимо длинный разговор ни о чем, а Радный, судя по всему, и не пытался. На помощь Ире пришла его секретарша, громко сообщившая:
— Станислав Андреевич, Вас ждет Логинов Геннадий Васильевич.
— Ира, извините, пожалуйста.
— Да, конечно. До свидания.
«Да, конечно. До свидания» «услышал» только Ирин мобильник. Она не думала, что, позвонив, застанет Радного еще в офисе, но, принимая во внимание то, что Генка, как видно, так не считал, это не являлось чем-то из ряда вон выходящим.
Ира отложила телефон в сторону и легла в постель с чувством выполненного долга и с легким уколом совести: Генка уже добрался до Радного, а она до присланных им фоток еще нет. Ира немного поворочалась в постели и снова встала. Чувство выполненного долга и уколы совести вместе с Радным и Генкой улетучились из головы.
Ире стало весело. Очень весело, притом с оттенком легкого злорадства. А ведь она сделала Женечку! Она не могла для себя четко сформулировать, чего хочет, когда они сидели у Женечки с Генкой, когда она увидела, что это именно Генка тот священник, что это именно он поджег костер. Она не могла для себя четко сформулировать, чего хочет, когда услышала обрывок их разговора, и когда Женечка ясно дал понять, что от него она не дождется никаких объяснений. Ира всегда восхищалась Женечкой, не переставала восхищаться им и сейчас, и от этого сладость пусть маленькой, но победы становилась еще более пьянящей. Она даже испытала легкую жалость к нему. Таким потерянным и растерянным ей еще никогда не приходилось его видеть. Вряд ли она когда-нибудь перестанет быть от него зависимой, но полный, безграничный контроль над ней он потерял. Ей удалось как бы разорвать некую невидимую нить, как бы повернуться в другую сторону. Хорошо это или плохо, она точно не знала. Скорее всего, в чем-то хорошо, а в чем-то плохо, даже, возможно, просто ужасно, но в любом случае ей такое положение вещей нравилось гораздо больше.
«А все-таки, с чего это Женечка так бурно радовался, Генкиному открытию относительно меня?» А впрочем, какая разница… Теперь есть свобода! Хотя нет… Свобода была всегда. Теперь есть еще и воля. Собственная воля. «По моей собственной воле Генка вновь появился в моей жизни — вот чему он радовался!».
Утром, едва встав с постели, Ира обнаружила у себя на кухне Женечку. Он сидел за накрытым столом и курил со спокойствием человека ждущего оглашения смертного приговора. Ира молча села к нему на колени, обняла и прижалась.
— И чего это ты так испугался? Разве ты ждал чего-то иного?
— Нет, конечно. Просто жутковато, когда нечто в твоей жизни выходит из-под контроля.
— Но ведь именно этого ты и добивался!
— Я вел тебя к независимости от человеческого, а то, что ты так лихо освободилась от меня, это — полная неожиданность.
— Жень, у тебя были дети, для которых ты действительно отец? Не биологический, а настоящий. Которых ты воспитал как отец.
— Да. Только очень-очень давно, когда срок моей земной жизни еще не выходил за рамки обычной продолжительности.