Именно этой реакции Ира и добивалась, а посему, осталась вполне довольна началом.
— Послушай, Марин, можешь рассказать мне о Радном. Это не праздное любопытство, поверь. Он заказал мне интерьер своей дачи, притом не высказав ни одного конкретного пожелания. Сама понимаешь, человек он серьезный и его заказ должен быть выполнен в полном соответствии, вот только что и чему должно соответствовать, я даже не догадываюсь.
Хлопающие Мариночкины глазки предельно четко свидетельствовали о том, что их обладательница не поняла и половины Ириной тирады, уловив лишь, что та интересуется Стасом. Ну а на вопрос, почему женщины интересуются мужчинами, в ее арсенале существовал только один ответ. Иру прикалывала такая трактовка, но виду она не подала. Острая необходимость хоть какой-то информации делала неважными способы ее получения.
— Не знаю, какое впечатление произвел Стас на тебя, но я счастлива, когда его здесь нет, — начала Мариночка. — А вообще-то, он очень добрый. Знаешь, мне как-то не хватало на туфли, а Игорек все аванс никак не давал. Так я зашла попросить, а у него как раз Стас сидел. Так он даже не дослушал — сразу дал мне несколько пятисоток и сказал: «Иди, покупай!». Вот он какой.
Ира ярко представила себе картину, как в самый невпопад заваливает Мариночка и начинает нести какую-то пургу по поводу туфель. Из «тут же придушить» или «просто отвязаться», Радный, естественно, выбрал наименее криминальный способ решения проблемы.
— Да… он, наверное, добрый, — сказала Ира вслух. — Но, знаешь, я его почему-то побаиваюсь.
— А его все боятся, даже Игорек. Когда он меня к нему первый раз отправил, я даже из окна выпрыгнуть хотела, но как-то взяла себя в руки. И ничего! Оказалось, не так страшен черт, как его малюют.
— А как он в постели?
— В постели!? — Мариночка расхохоталась. — Вот чего-чего, а в постели с ним ни разу не была. Он напрочь игнорирует горизонтальные позы. Он трахается так, словно перекусывает на бегу в какой-нибудь блинной типа старых «Трех журавлей» за стоячим столиком.
Глазки у Мариночки загорелись, и ее понесло.
— Знаешь, когда я только пришла к Игорю работать, он меня с собой в командировку взял, и мы как раз к Стасу и поехали. В первый же день изрядно гульнули, и я весь следующий проспала. А под вечер проснулась и слышу: пришел Стас и с Игорьком разговаривает. Мы в двухкомнатном люксе жили, в общем, они в соседней комнате разговаривали. Так вот, я сразу поняла, что ему с девчонкой встретиться нужно, а номеров свободных нет, и он попросил Игорька, так сказать, на время хату освободить. Игорек, конечно, ответил, что без проблем, вот только меня разбудит, но Стас ему говорит, что, мол, пусть спит — мне она, дескать, не мешает. В общем, Игорек ушел, а я осталась. Так слушай дальше. Заходит девчонка, такая вся молоденькая, перепуганная и встала посреди комнаты. Мнётся-жмётся, а Стас сидит себе в кресле и о чем-то думает.
— Так ты еще и все видела? — вставила Ира, чтоб Мариночка не теряла запал.
— Ну да! Дверь была приоткрыта. Так вот, сидит он, думает, на нее ноль эмоций, а она, бедная, уже что и делать не знает. Вот так сидел-сидел, а потом поднимает на нее глаза и: «Чего стоишь? Чего ждешь? Раздевайся». Девчонка, бедная, давай с себя все стягивать, а он все также сидит только закурил и опять вроде как о своем думает. Она, значит, разделась и опять стоит, жмется. А Стас, все также о своем думая, докурил, встал, упёр ее в подоконник. Сам только штаны расстегнул — пять минут и в ванную. А девчонка так и стоит за подоконник держится, понять не может, что это было. Он из ванны вышел, а она все стоит пошевелиться боится. Он ей: «Так и будешь стоять? Одевайся, давай». Она вся дрожит, всхлипывает, а он кинул на стол деньги и снова в кресло уселся. Девчонка кое-как оделась и рысью к двери, а он ей: «Деньги возьми». Вернулась, взяла дрожащей рукой и бежать. Стас еще немного посидел, потом вымыл пепельницу, протер стол и ушел. У него вообще к женщинам странное отношение. С женой, считай, что не живет — говорят, он на ней только из-за денег женился. И на стороне никаких отношений не заводит. Для него, по-моему, что поесть, что потрахаться — так, естественная надобность и все. Говорят, у него и отец такой был, только тот еще женщин и ненавидел. Игорек говорит, что его жене крупно повезло, что она рано умерла. Стас, вроде, никого не ненавидит. Он, просто, в обычной жизни женщин от мужчин не отличает — люди и люди, а кто какого пола, ему без разницы. Игорёк рассказывал, что у него в молодости любовь несчастная была.
— Интересно…
— Еще как интересно! Я уже говорила, его отец женщин терпеть не мог, а тут ему пришлось работать с одной очень крутой теткой — директором какого-то крупного завода. Так вот, ее он ненавидел более всего, но деваться ему было некуда. Вот в нее-то Стас и влюбился по уши. Роман у них бурный был целых три года, а потом она внезапно умерла. И представляешь! Ну, то, что она постарше Стаса, это, конечно, само собой разумеется, но насколько! В общем, Игорек говорил, что Стас сам только на похоронах узнал, что на момент смерти ей уже стукнуло… — Мариночка выдержала торжественную паузу. — Шестьдесят четыре года!!! То есть, когда они начали встречаться, ей был шестьдесят один, а Стас тогда еще институт не закончил. Притом Игорь говорит, что тогда все обалдели, так как думали, что если ей и больше сорока, то ненамного. Представляешь, как тетка выглядела! Вот после нее-то Стас и понял, наверное, что никого никогда любить больше не сможет.