Илья поерзал в ложекресле, пытаясь продлить приятные воспоминания. Но видение круга почета вернуло его в другой круг - в порочный круг мыслей о нынешней ситуации, круг, в котором он бьется столько времени и который не удается разорвать. Впервые в жизни он не знал, что делать. Ибо впервые в жизни пребывал в невычисленной точке Вселенной, в брюхе неведомого животного, страдающего опасным аппетитом.
Вот, опять, опять эти мысли. Ляна продолжала играть, но воспоминания не возвращались.
9
Местность Руме не нравилась. Отвратительно пахло расплавленным камнем, пеплом, паленым стеклом. Ноздри жгло дымом. В воздухе витало ощущение тревоги. От этого сама собой дыбилась шерсть, хвост то и дело нырял под брюхо. Но Рума упрямо закручивает его кренделем, отфыркивает от пасти чужие запахи. Ей бы отсидеться на корабле, будь он не таким пустым, не исчезни из него Хозяин и другие двое, Нежная и Крепкий. Друг Хозяина приказал: "Ищи!". Рума ищет, честно ищет, хотя человеком здесь не пахнет.
Не пахнет и собакой. Здесь вообще не пахнет живым. Зато ощутимо разит тревогой. И тем гуще, чем ближе к озеру.
Собака послушная и не нервная, Рума не обращает внимания на зонтик над головой, шагающий вместе с ней на восьми паучьих ножках. Невдомек лайке, что легкий собачий скафандр, в который она вдевалась хоть и без радости, но терпеливо, не годится для горячей ядовитой атмосферы Куздры, а тяжелый никакая собака не в силах таскать на себе. Друг Хозяина приладил ее скафандр к самоходному силовому блоку. Руме кажется, она бежит куда вздумается. На самом деле, подвешена за спину и лишь перебирает в воздухе лапами. Паук-силовик улавливает эти движения и покорно следует указаниям острого собачьего нюха. О фильтрах запахов давным-давно позаботился Хозяин. И чутья не потеряешь, и не задохнешься от чрезмерной дозы...
Рума приостановилась у граненого столбика, обошла его со всех сторон.
Знакомцы и незнакомцы никогда здесь не оставляли отметин. Зряшная планета.
Перетявкнуться не с кем. Ничего хорошего ни для двуногих, ни для четвероногих... Но приказ есть приказ. Потому она бежит, низко пригнув голову к земле, вынюхивая сквозь фильтры след там, где следов нет. От Друга Хозяина тоже исходит тревога. Но совсем не та, какою пропитаны горы, камень, тягучая огненная жижа озера.
Тоскливо без Хозяина. Молчаливо в голове. Когда Хозяин рядом, во всем теле приятно жужжат его запах, голос, биение его чувств. Только Хозяин умеет взять рукой под морду, заглянуть в глаза, провести большим пальцем над бровью - и в носу начинает щипать, какая-то сила опрокидывает кверху брюхом, начинает чесаться хвост. Свистни Хозяин даже совсем тихо, про себя, одними мыслями, она все равно слышит, и спине под шерстью становится горячо-горячо. Рума любит смотреть, как он сидит, как разговаривает, как возится перед большим экраном - и на экране принимаются пульсировать неживые тени. Рума напрягается, старается понять, морщит лоб. И Хозяин, заметив, улыбается: "Давай-давай, умница, включай наружные извилины!" Раньше Рума думала: скажет он вот так два раза подряд, и счастье переполнит все ее существо, уткнется она ему носом в лодыжку и перестанет дышать. Но оказалось, много счастья вмещается в собачьей душе. И упрятанная под коврик сладкая косточка, выхваченная в последнюю минуту из-под щетки робота-уборщика. И теплый медленный фен после купания, потому что самого купания она терпеть не может. И трогательные руки Нежной, которые к чему ни прикоснутся, все откликается - от простой расчески до кухонного комбайна. Вплоть до самой Румы: стоит Нежной мимоходом чиркнуть пальчиком вдоль чувствительного собачьего хребта, и музыка начинает журчать где-то под горлом. Музыка настоящая, без визгливых верхних нот, таких болезненных для тонкого песьего слуха.
Все пропали. И Хозяин. И Нежная. И Крепкий. Только тревога не пропадает. И сгущается Непонятное...
Рума рыскнула по берегу. Слева непонятного больше, оно властно зазывает, перебарывает страх. В ядовитых испарениях чудится дыхание чужих цепких псов... Чудится еще что-то, пронзительно знакомое, что вырывает из пасти глухой рык.
Рума села - так неожиданно, что паук сам себе наступил на ногу. Почесала задней лапой бок... Маломощные процессоры самоходного блока мгновенно засбоили, и паук начал пинать Румин скафандр под брюхо всеми четырьмя правыми ногами...