Эрлика задумалась над словами профессора. Этот человек мог в каждой беседе заставить думать ее по-другому, как бы «поднимаясь» над ситуацией. И она была очень признательна за это.
— Мы погибнем? — спросила девушка, и, в ее черных глазах появились слезы, — жаль, что я так мало сделала в жизни.
Эрлика подошла к аквариуму с экзотическими рыбками и прислонилась щекой к прозрачному пластику. Она вглядывалась в другой мир по ту сторону воздушного пространства, в водную стихию, в своеобразный маленький рай…В эту минуту Эрлика обращалась к своим внутренним кровоточащим язвам души, доставшимися ей по наследству от предыдущих воплощений. Она хотела надеяться на всю силу своего духа, что язвы будут исцелены, и будущее воплощение принесет куда больше мира и покоя в окружающую красоту Земли. Ее «горнило», как казалось ей, извергая потоки неустойчивой, живо трепещущейся материи, ни на йоту не преобразило мир вокруг, хотя это отнюдь не так. Она как центр собственной вселенной не ощущала движения вокруг себя, будучи глубоко погруженной в занятие залечивания своих язв, которые, как назло, продолжали прогрессировать и отравлять своим смрадом ее внутренний мир, но в этот самый миг, который бывает в жизни каждого человека, незыблемые постулаты ее гордой души наконец рухнули.
Она продолжала вглядываться в пространство аквариума, и казалось, что с ней ничего и не произошло, но душа ее преобразилась. Пройдет несколько дней, и весь организм Эрлики ощутит на себе изменение, произошедшее в этот момент, но сейчас безысходность по-прежнему владела девушкой. Напряжение ее души было настолько сильным, что, повернувшись в сторону профессора, она едва удержалась на ногах.
— Я должна возвращаться на Землю, дорогой ученый. Спасибо за разговор. Кажется, я знаю, что теперь делать.
Эрлика подошла к Энтони Д. и поцеловала его в щеку.
— Береги себя, девочка, — в ответ на поцелуй сказал профессор и погладил ее по голове.
Эрлика медленно направилась к выходу. У самой двери она оглянулась, произнеся: «Прощайте, профессор…».
Энтони Д. еще долго смотрел вслед Эрлики, думая о том, что насколько же эгоистичными могут быть отношения между людьми, а ведь не придется жить вечно, и умирать все равно здесь, или на Земле, или в каком-нибудь другом уголке вселенной, но все равно умирать в окружении этой красоты, женского начала во всем сущем. Ты пожелаешь ощущать только приятное и вспоминать одну лишь красоту. Но красота эгоистична, эгоистична по отношению к окружающим формам, в которых она проявляется в виде жизни и, более того, она быстротечна, а значит и существованию твоему приходит конец, и тогда кажется, что что-то не доделал, не до думал, но перед тобой все та же красота, явленная здесь, в Этой Вселенной, чтобы напоминать об угасании твоей жизни. Да пребудем в мире и согласии с эгоистической красотой, дабы не узреть ее извращенных форм, приводящих ко всеобщему увечью наших душ. Явленная миру красота должна быть безупречной — вот начало, под девизом которого стоит строить будущую реальность.
15
— Наконец-то ты и попался, — и Жан схватил Януса правой рукой за шкирку. Кот скорчил недовольную мину, однако подчинился такому насилию.
— Где ты был все это время, Янус? — спросил Альберт и погладил кота по голове.
— Где он был? Гулял по своим делам, — ответил за своего питомца Жан, и продолжал, — эх, ты, серая морда, и как тебе не стыдно.
Жан посадил кота себе на плечо, и путники двинулись дальше, к таинственным светящимся точкам в небе, которые приобрели теперь розоватый оттенок…
Ничто вокруг не предвещало плохого, однако, Янус занервничал. Розоватые точки медленно кружили в небе, теперь они были над головами путников. Внезапно загадочные небесные существа разделились на две группы, одна из которых молниеносно скрылась за кронами деревьев, а другая в вихревом потоке создала иллюзию смерча.
— Чтобы это значило? — спросил Альберт у Жана, внимательно следя за происходящим.