— Я бы выпил кофе. Но, кажется, все закрыто еще?
Кира указала на распахнутую дверь в небольшое кафе, выходящее терраской прямо на пляж.
— Там?
Они вошли внутрь, встали у стойки, сонная молчаливая девушка отвернулась к сверкающему кофейному автомату.
— Кира, — шепотом сказал Пеший, подталкивая ее локтем, — в углу…
В темном углу сидели двое. Парень в полосатой майке и шортах. И с ним — девушка с лицом двух цветов. Левая половина бронзовая, правая — черная. Кира раскрыла глаза, забыв про кофе. На девушке была черная тишотка, и на ней — яркий рисунок. Тонкая женская фигура, с руками чуть в стороны. Будто держит рвущихся псов. По бокам фигуры ярились два звериных силуэта.
— Пойдем уже, — уговаривал парень, — поспим хоть.
— Щас. Я мороженое только.
— Да там одна жижа уже. Пошли, Сонь, я тебе другое куплю, в магазине.
— Щас, — медлила Сонь, возя ложечкой в стеклянной розетке.
Зевнула, поправляя волосы. Тронула пальцем цветной макияж.
— Не размазала, не?
— Нормально. Все равно умываться.
— Еще чего, — обиделась Сонь, — я теперь так буду. Ходить. А классно было, да? Такой нон-стоп. У меня ноги гудят. Ладно, пошли.
Они прошли мимо, блеснул утренний свет на лице Киры, которое уносила в начатый день незнакомая Сонь.
Пеший повернулся к ошеломленной спутнице. Кира встала, поманив его рукой, вышла тоже, к проволочным стеллажам, на которых зевающая тетечка развешивала сувениры — картинки и фотографии, цепляла сбоку банданы, тишотки с надписями, браслеты-фенечки.
— Это… — Кира показала на тишотку, и тетечка охотно принялась за работу:
— Дама Кокто. И драконы. Краска хорошая, не облезет. Триста рублей. Вот банданы еще. Может, картиночку? Тута она вообще, гляньте, красавица какая. Это местный наш художник рисует. Нет? Ну, а краски? Вот набором. Уголь и бронза. Золотая, значит, и черная вот. Сто писят. Девушка. Ну возьмите хоть вот! Вчера вся набережная брала. Карнавал же. Вы были? Нет? Так снова ж будет.
Отбившись, они выпили, наконец, свой кофе, и еле успевая, побежали по пляжу.
— Говорите, нет тут легенд, особенных, только для этого места? — засмеялась Кира, шлепая по прохладной утренней воде босыми ногами.
— Как я не замечал? — Пеший быстро шел рядом, и тоже смеялся.
Впереди маячила тонкая фигурка, в светлой рубашке, в подвернутых джинсах. Кира споткнулась, пошла медленнее, всматриваясь. Девушка подошла ближе и оказалась не ей, не Кирой. Просто совсем молодая девчонка, шла, опустив голову, пинала воду, решая какие-то свои проблемы, то улыбаясь, то хмурясь. А на скулах ярко блестели две наведенные пальцем полоски. Золотая на левой и черная на правой.
— Привет! — сказала ей Кира.
Девушка удивленно кивнула, улыбнулась и пошла дальше, удаляясь в сторону Хамелеона.
Все будет хорошо, мысленно пожелала ей Кира, обязательно. Все будет хорошо.
ЭПИЛОГ
— Ты, наконец, решила? Насчет паспорта?
Кира вздохнула, застучала по клавишам в ответ.
— Куда деваться. Решила, да. Завтра положу на тумбочку. И свалю на прогулку. Пусть будет, что будет.
— Ладно. Я за тебя пальцы подержу. Иллюшищу мои приветы.
— Передам.
Она закрыла болталку и встала из кресла. Пересела на тахту за шторой, где валялся Илья, устроив ногу в гипсовой лонгете на подсунутой подушке. Внимательно глядя в смартфон, играл во что-то, под пальцами пикало и взрывалось.
Кира потрогала забинтованную коленку.
— Тебе от Ники тыща приветов. Болит?
— Не. Угу, ей две тыщи. Пока лежу, хорошо. Кира? — он положил смартфон, синие глаза осияли ее вопросительным светом.
— Что, кот-перекот?
— Мне теперь работать много нельзя, там же в машине сгибаться, и на коленках. Доктор сказал, через неделю снимут, а дальше все время связки беречь. Как мы будем?
— Как-нибудь, — беззаботно сказала Кира, — у меня небольшая работка все время есть, мерси Пешему.
— Нога пройдет, я его убью, — пообещал Илья сердито.
— И Светильда помогает. Выкрутимся.
— Ага. Я мужик, а буду жить на твоидочкины деньги, да?
— Лежи уже, мужик. Выздоровеешь, отдашь с процентами.
Он кивнул, вполне серьезно. Кира встала, собираясь принести из кухни литровую чашечку с заваренным чаем. И печенье там, остыло уже, в этот раз славно испеклось.