- Извините, должен бежать. Физкультурное время иссякло, теперь предполагаю тренироваться умственно.
4
Костин проводил взглядом медленную фигуру старика, и едва увернулся от чего-то, упавшего сверху. Это было большое зелёное яблоко. Странные силуэты бродили вокруг дерева, подбирали, лежащие на земле, зелёные плоды, пытались ими сбить висящие красные. Но с дерева, по-прежнему, падали лишь зелёные.
- Хочешь яблоко? - спросил розовощёкий парень и загадочно улыбнулся.
- Могу, - согласился Костин, но рассмотрев полученное, есть не решился. Предложенное оказалось незрелого цвета и деревянной твёрдости.
- Почему красные плоды остаются висеть, а зелёные падают, противоположно правильной жизни?
- Вот именно! - согласился, выросший словно из-под земли, человек. Всё, одетое на нём было защитного цвета, возможно он давно находился рядом, оставаясь незаметным. Лицо его по форме напоминало грушу, узкий лоб и широкие скулы украшал сливообразный нос, глаза напоминали ягоды крыжовника, прямолинейный рот казался вырезанным для пробы, как это делают с арбузами на осеннем базаре. Весь этот натюрморт обрамляла копна рыжих волос. Когда он говорил, его рот оставался неподвижен, глаза смотрели совершенно одинаково:
- Эта яблоня не вполне. Остерегайтесь!
После этих слов все, кто были рядом, бросили своё занятие, построились в колонну по два на перекошенной опушке возле старого дуба.
- А почему они вас слушаются,- удивился Костин.
- Сам удивляюсь,- парень расправил плечи, показал кулак, и половину неба закрыла угрюмая туча. - Я у них освобождённый председатель.
- Освобождённый от чего?
- Ото всего.
- А какое имя соответствует вашей дружбе?
- Мы - общество природолюбов. Собираемся два раза в неделю, чтобы чувствовать живое начало и соответствовать.
Парень замолчал, потом то ли спросил, то ли подумал вслух:
- А может эту приблизительную яблоню под корень?
- Не нужно вмешивать эволюцию,- огорчился Костин. - Может это дерево через 300 лет спасёт нашу вселенную. Пусть растёт до выяснения.
- Пусть,- согласился, ошарашенный размахом, председатель и, махнув рукой, двинулся впереди отряда, прокладывая единственно верный путь, который, несмотря на растущие качества трав и кустов, был безупречно прямолинеен.
Костин сколько-нибудь шёл следом, но, оступившись, захромал, отстал и потерялся. Выбрался на дорогу, когда дневного света стало ещё меньше, и некоторые близорукие машины зажгли неяркие фары. Трамвайная остановка была пуста, только на скамейке спал, нетрезвый, пёстро одетый гражданин. Разглядел лицо человека, темнокожее, испуганное, догадался, что во сне бедняге так же невесело, как и в жизни. Поправил неудобно висящую руку, положил в оттопыренный карман немного денег.
5
Почти все места были заняты, но, уставшие от дневных обязанностей, были молчаливы, не старались занимать много места, и казалось, что вагон полупустой. Через запылённое стекло Костин различал яркие огни большого города, но видел в них только электричество, без живого участия необходимых человеков.
В одинаковом дрожании твёрдых механизмов отчётливо слышал стук собственного сердца, одинокого и невечного. Огляделся, желая заметить в других отголоски своей неустроенности, и с ужасом понял, что это не живые граждане, а какие-то пустые куклы, набитые всяким хламом, не имеющие ни понятий, ни чувства. Соглашаясь, они кивали из-за неровной дороги, от этого становилось ещё страшней.
Захотелось оказаться рядом с живыми, бросился к водителю, но и там увидел такое же чучело. Рванул кран аварийного открытия дверей и шагнул в темноту, переживая момент решимости и героическое предчувствие неизбежной боли.
Вагон покатился дальше, оставляя на мокром асфальте упавшего человека. Руки его были широко раскинуты, как это делает подстреленный солдат, желающий схватить часть земли жадными объятиями ускользающего сознания. Но ничего не случилось, и жизнь продолжилась. Перевернулся на спину, чтобы видеть звезды и помнить о хорошем. Пересчитывал мерцающие точки неба, стремился к ним и боялся их, чувствуя неумирающее равнодушие космоса и бесконечное пустоту невидимого.
Часом позже Костин лежал в своей комнате на печальном диване и даже не пытался уснуть. Прожитый день не принес ничего такого, о чём бы хотелось не забыть. Казалось, что всё удивительное произошло где-то рядом, он снова разминулся на малую секунду, непоправимо опоздал на встречу со своим будущим, и теперь ничего не изменится, он останется в этом дне навсегда. И сколько их ещё, таких одинаковых дней?
Чувства переполнили, Костин подхватился, порывисто раскрыл окно и прокричал чёрному небу свою, только что придуманную, мантру. Его слова повисли в воздухе, отыскивая место, где можно незаметно пережить короткое существование, но, не найдя ничего подходящего, всё это заблудилось в глухом тупике улицы Мира и бессильно упало в сухую летнюю землю.
Люди не опомнились, все осталось по-прежнему, только шарахнулась, сидящая на ветке, пташка, да завыла от тоски привязанная на цепь сторожевая псина.