Романический эпизод из жизни семейства Пушкиных, о котором распространяется Дельвиг в приведенном письме, разумеется, интересен для нас постольку, поскольку он относится до нашего поэта. К сожалению, нам решительно неизвестно, как велико было участие в этом романе Александра Сергеевича, совершился ли он с его ведома? Одно, в чем можно быть уверенным — это то, что все происшествие не могло не интересовать его в высшей степени, так как Ольга Сергеевна с детства была его самым искренним, самым любимым другом и об ее отсутствии он, между прочим, не раз грустил в бытность свою в заточении, в Михайловском… Впрочем, в одном из последующих писем Пушкина к г-же Осиповой мы найдем упоминание о романическом браке его сестры.
Между тем, Пушкин писал в это время «Полтаву» и, как рассказывает предмет его тогдашней любви — А. П. Керн, «полный ее, т. е. новой своей поэмы, поэтических образов и гармонических стихов, часто входил ко мне в комнату, повторяя последний, написанный им стих…»
В то же время продолжалось печатание по главам «Евгения Онегина», и Пушкин в марте того же, 1828 г., препровождая вновь вышедшие главы своего романа, писал к г-же Осиповой:
«Беру смелость послать вам три последних песни Онегина; желал бы, чтобы они заслужили ваше одобрение. Прилагаю к ним еще один экземпляр для m-lle Euphrosine [169], принося ей большую благодарность за лаконический ответ, который она соблаговолила дать на мой вопрос.[170] Не знаю, милостивая государыня, буду ли я иметь счастье видеть вас в нынешнем году. Говорят, что вы хотели приехать в Петербург. Правда ли это? Между тем, я постоянно рассчитываю на соседство Тригорского и Зуева. Как бы судьба ни гадала, все-таки нужно, чтобы в конце концов мы собрались под рябинами на берегу Сороти. Примите, милостивая государыня, как вы, так и все ваше семейство уверение в моем уважении и в моей дружбе, в моих сожалениях и в моей совершенной преданности» [171].
Летом, действительно, застаем Пушкина в Михайловском, но в октябре он уже вновь в Петербурге и необыкновенно усердно принимается дописывать и обделывать «Полтаву». В самое короткое время одна из лучших поэм Пушкина была написана, и поэт, по свидетельству его биографа, «в самом ясном состоянии духа» [172], спешит из Петербурга в Малинники к своим друзьям — г-же Осиповой и ее семейству. Здесь он проводит два месяца, и проводит в самом веселом расположении духа: пишет посвящение к своей поэме, набрасывает рукою великого художника несколько мелких лирических произведений, оканчивает VII главу «Онегина», ведет самую оживленную, шутливую переписку со своими друзьями и приятелями и, разумеется, не забывает в числе их и хозяина того имения, в котором он наслаждался таким покоем и удовольствиями мирной, счастливой жизни… А. Н. Вульф — был в это время в Петербурге; кончив курс в Дерптском университете в 1826 г., Вульф ввиду войны России с Турцией, вступил в это время, т. е. в 1828 году, в гусарский, принца Оранского, полк.
«Тверской Ловелас[173],- писал Пушкин к Вульфу, в первые же дни по приезде в Малинники [174],- С. Петербургскому Вальмону здравия и успехов желает[175].
Честь имею донести, что в здешней Губернии, наполненной вашим воспоминанием, все обстоит благополучно. Меня приняли с достодолжным почитанием и благосклонностию. — Утверждают, что вы гораздо хуже меня [176] (в моральном отношении) и потому не смею надеяться на успехи, равные вашим, — Требуемые от меня пояснения насчет вашего петербургского поведения дал я с откровенностию и простодушием — от чего и потекли некоторые слезы и вырвались некоторые недоброжелательные восклицания, как например: какой мерзавец! какая скверная душа! но я притворился, что их не слышу. При сей верной оказии, доношу вам, что Марья Васильевна Борисова[177] есть цветок в пустыне, соловей в дичи лесной, перла в море, и что я намерен на днях в нее влюбиться, — Здравствуйте; поклонение мое Анне Петровне [178], дружеское рукожатие Баронессе etc, — 27 октября 1828 г.» [179].
Шутливое письмо Пушкина к Вульфу заставляет нас вспомнить их общего приятеля — Языкова. Где он и что он поделывает в это время? Певец Тригорского продолжал жить в Дерпте, все еще считался студентом, но университет, кажется, совсем не видал его в своих стенах. По крайней мере Языков уже томился занятиями и еще 1-го мая 1827 года писал в ненапечатанном до сих пор послании к г-же Осиповой:
170
Пушкин послал Евпраксии Вульф четвертую-пятую главы «Евгения Онегина», сделав на книжке надпись: «Евпраксии Николаевне Вульф от автора, — Твоя от Твоих. 28 февр. 1828 г.»; в этой надписи исследователи находили подтверждение мнения о том, что Евпраксия Вульф послужила прототипом Татьяны Лариной. М. Л. Гофман показал, что слова надписи относятся только к одному месту «Евгения Онегина» — именно к XXXII строфе пятой главы, в которой имеются стихи, несомненно относящиеся к Евпраксии Вульф или Зизи, как звали ее в семье.
См. М.Л. Гофман. «Из пушкинских мест», — «Пушкин и его современники», в. XIX–XX. стр. 101–105,- Экземпляр этих глав «Евгения Онегина», как и экземпляры шестой главы (с надписью «Евпраксии Николаевне Вульф») и последней главы ныне находится в Пушкинском Доме Академии Наук СССР.
171
Писано на фр. языке, на осьмушке, без адреса; рукою Прасковьи Александровны отмечено: «reèue le 13 de Mars 1828».
175
Ловелас — герой нравоописательного романа Ричардсона «Кларисса Гарлоу», — Вальмон — главное действующее лицо в нравоописательном романе Шодорло-де-Лакло «Les Liaisons dangeureuses…».
177
Дочь тверского помещика, жившая в доме Петра Ивановича Вульфа, дяди Алексея Вульфа. По словам В. И. Колосова, «она была очень красива, имела выразительные глаза и черные волосы».
179
Писано на четвертушке, из которой сложен пакет с адресом: «Алексею Николаевичу Вульфу».