— Кирби, кажется, я тебя понял! — воскликнул Келп. — Ты нашел способ прокрутить номера назад.
На лице Куэрка заиграла самодовольная улыбка.
— Я знаю, как сказать машине: «Прошлая партия была проверкой. А вот это настоящие деньги». — Он повернулся к Дортмундеру: — Я также тот, кто занимается бумагой, проверяет ее расход, ведет учет. Теперь вы понимаете, какие у меня возможности. Эта партия денег не будет проходить ни по каким документам. Деньги будут настоящие, и они не будут украдены, потом что их как бы и не было.
Когда они возвращались в Мидтаун, каждый потягивал пиво, три бутылки которого Келп купил в «Фэаруэе».
— Знаешь, — заметил Дортмундер, посмотрев на Куэрка, — мне представляется, что в этой истории не одна глава.
— Тебя интересует, что мы будем делать с этими деньгами после того, как напечатаем их?
— Мы же не сможем частями носить их в банк и каждый раз менять по сотне долларов?
— Нет. Я это знаю.
— Полагаю, мы сможем поехать в эту страну и купить отель или что-то еще… — начал Келп.
— За наличные? — спросил Дортмундер.
— Именно. А потом продать за доллары. — Келп покачал головой. — Хотя все это слишком сложно.
— У меня есть человек, — повел плечами Куэрк.
Дортмундер и Келп молчали, ожидая продолжения.
— Он — из этой страны, она называется Гуэррера. Мелкий жулик.
— Откуда ты его знаешь?
— У меня есть подруга. Она занимается туризмом, часто там бывает и знает этого парня.
Дортмундер и Келп переглянулись через зеркало заднего вида, чего Куэрк, похоже, не заметил.
— Мы напечатаем деньги, из машины они уже выйдут в картонных коробках, затянутых металлической лентой. Коробки мы вывезем с территории типографии, я знаю, как это сделать, и отдадим этому парню, который даст нам по пятьдесят центов за доллар.
— Половину, — кивнул Келп. — И о какой сумме мы говорим?
— Самая удобная купюра для Родриго, так зовут моего парня, двадцать миллионов сиап.
— Двадцать миллионов? — переспросил Келп.
— И сколько это на наши деньги? — полюбопытствовал Дортмундер.
— Сто долларов. — Куэрк пожал плечами. — У них там проблемы с инфляцией. Но теперь они вроде бы взяли ее под контроль.
— Так о какой сумме идет речь? — повторил вопрос Келп.
— Сколько мы напечатаем? Сто миллиардов.
— Не долларов, — уточнил Дортмундер.
— Нет, сиап. Пять тысяч банкнот, каждая — по двадцать миллионов сиап.
— И сколько это выходит по деньгам?
— Пятьсот «штук», — ответил Куэрк.
— Теперь я уже запутался, — вмешался Келп. — Пятьсот. Это уже в долларах?
— Пятьсот тысяч долларов, — кивнул Куэрк.
— И мы получаем половину. Двести пятьдесят тысяч. Сколько достанется Келпу и мне? — спросил Дортмундер.
— Половина половины, — без запинки ответил Куэрк.
В этом числовом диапазоне Дортмундер мог считать в уме.
— Шестьдесят две тысячи пятьсот долларов на каждого.
— И небольшой отдых в горах, — добавил Келп.
— На следующей неделе, — вставил Куэрк.
Они посмотрели на него.
— На следующей?
— Ну, может, через неделю. Во всяком случае, когда типография остановится.
— Похоже, нам есть еще о чем поговорить, — решил Дортмундер.
6
— Мэй? — позвал Дортмундер и прислушался, застыв в дверях. Ему не ответили. — Еще не вернулась, — решил он и прошел в квартиру. Келп и Куэрк последовали за ним.
— Уютно, — отметил Куэрк.
— Благодарю, — кивнул Дортмундер. — Гостиная — здесь, по левую руку.
— Когда-то я жил в Нью-Йорке, — добавил Куэрк. — Давным-давно. Но сейчас такой ритм не по мне.
Они прошли в гостиную, и Дортмундер оглядел просиженный диван, свое кресло с подставкой для ног перед ним, кресло Мэй, с прожженной сигаретами обивкой, телевизор, который вечно путал цвета, окно с видом на кирпичную стену, которая находилась чуть дальше вытянутой руки, кофейный столик с кругами от различных жидкостей и царапинами на поверхности.
— А я вот живу. И ритм меня не беспокоит. Садитесь. Кто-нибудь хочет пива?
Пива захотели все, и Дортмундер, в роли хозяина, потопал на кухню. Когда возвращался в гостиную, расплескивая пиво на руки, в другом конце коридора открылась дверь, и вошла Мэй, одной рукой пытаясь вытащить ключ, второй держа большой пакет с купленными продуктами. Высокая худая женщина с легкой проседью в волосах, она обычно подрабатывала кассиром в «Сейфуэе» [«Сейфуэй» — сеть кафе быстрого обслуживания.], если деньги, добытые Дортмундером, подходили к концу, и полагала пакет продуктов премиальными. А что думали на этот счет владельцы «Сейфуэя», ее нисколько не волновало.
— Черт, Мэй! — Дортмундер вновь плеснул пиво на пальцы. — Никак не могу тебе помочь.
— Ничего, справляюсь сама. — Она вытащила ключ, захлопнула дверь, сосчитала стаканы. — У нас гости?
— Энди и еще один парень. Заходи и поздоровайся.
— Только разберу пакет.
Когда Мэй проходила мимо двери в гостиную, оттуда донеся голос Келпа: «Привет, Мэй». Она кивнула, проскользнула мимо Дортмундера на кухню, а тот направился в гостиную, где оба мужчины стояли, словно ранние гости на вечеринке.
Дортмундер раздал стаканы, вытер пальцы о рукава рубашки.
— Мэй придет через минуту. Поздороваться.
Келп поднял стакан.
— За преступление.
— Хороший тост, — кивнул Куэрк, и все выпили.
Вошла Мэй, со своим стаканом.
— Привет, Энди, — поздоровалась она с Келпом.
— Мэй, это Кирби Куэрк, — представил ей Дортмундер второго гостя и добавил: — Может, присядем? Вы оба устраивайтесь на диване.
На лице Куэрка отразилось удивление.
— Ты хочешь, чтобы я рассказывал все при этой женщине?
— До чего приятно, — уселась в кресло Мэй и улыбнулась Куэрку.
— Я же ей все равно расскажу после твоего ухода, — ответил Дортмундер, — так что, сэкономь мне время.
— Ну… хорошо.
Когда все сели, Дортмундер повернулся к Мэй.
— Куэрк предлагает работу в типографии в северной части штата, где, среди прочего, печатают деньги одной из южно-американских стран, и он знает, как напечатать партию денег без чьего-либо ведома.
— Это хорошо, — кивнула Мэй.
— Только теперь выяснилось, что существует некий крайний срок, и вот об этом мы и хотим поговорить.
— До этого момента мы не знали, удастся ли нам сработаться, — пояснил Келп, — поэтому и встречались в других местах.
— Само собой, — кивнула Мэй.
— А теперь давай послушаем, что нам скажет Куэрк насчет крайнего срока, — добавил Дортмундер.
Все посмотрели на Куэрка, который поставил стакан на кофейный столик, добавив пятно к уже имеющимся.
— Типография называется «Сикамор крик», потому что через город протекает речушка Сикамор крик, перегороженная дамбой. В дамбе установлены турбины, вырабатывающие электроэнергию, на которой работает типография. Но каждый год они на две недели открывают шлюзы и просто пропускают воду, потому на две недели типография закрывается, все идут в отпуск. Без электричества машины работать не могут, но они используют эти две недели для ремонта и технического обслуживания.
— То есть ты предлагаешь проделать все это, пока нет электричества, — уточнил Дортмундер.
— Мы привезем его с собой, — ответил Куэрк.
Дортмундер представил себя с двумя пригоршнями электричества, от которого во все стороны летели голубые искры. Зрелище получилось не очень.
— И как мы это сделаем?
— С помощью дизельного генератора. Видишь ли, пожарные и спасательные команды округа формируются из добровольцев, и мой кузен, у которого я живу, пока не найду другого места, командир объединенной пожарно-спасательной команды округа Дэрби. У них, помимо «Скорой помощи» и пожарной машины, есть большой грузовик с дизельным генератором, на случай чрезвычайных обстоятельств.
— То есть сначала мы должны украсть грузовик, — вставил Дортмундер.
— Это я сделаю с закрытыми глазами, — заверил его Куэрк. — Замки там — детские, можете мне поверить. А ключи во всех трех автомобилях оставляют в замках зажигания.