В то время сила была не на стороне князя, и его вынудили покинуть город. Не успел он уехать из Льежа, как горожане избрали своим епископом и сеньором Тьерри де Хорна, сына Анри де Хорна, сеньора Первеза. Что же касается этого последнего, то он был назначен мамбуром и, благодаря этому титулу, принял на себя управление мирскими делами, тогда как сын его занялся делами духовными.
К несчастью для льежцев, поспешившим уладить таким образом свои дела, Иоанн Баварский был братом графа Эно и герцога Бургундского. Он обратился к ним за помощью, и они как верные братья оказали ее.
Однако войско, в спешке созванное герцогом в его владениях, не отличалось сплоченностью, тогда как льежцы, напротив, убедившись, что вся эта история миром не закончится, построили неподалеку от Маастрихта лагерь и так хорошо его укрепили, что он напоминал настоящий город; и потому герцог Бургундский, несмотря на свой не очень-то миролюбивый характер, приступил к переговорам и послал льежцам гонца, предлагая им пойти на мировую; но он имел дело с довольно грубым народом: посланнику вручили бумагу, сложенную в форме письма и содержащую ответ, который невозможно было ни читать, ни нюхать.
Насмешка была злая, поэтому герцог Иоанн поспешил набрать войско, проявив при этом такую активность, что уже скоро оказался во главе прекрасной и сильной армии. В это время он получил через посредство мессира Гиша-ра, дофина Овернского, послание короля Франции, в котором тот советовал ему отказаться от ведения любых действий против Льежа, оставляя решение этого дела на усмотрение короля.
Но герцог Иоанн был настолько уязвлен нанесенным ему оскорблением, что он не мог оставить его безнаказанным; поэтому он ответил мессиру Гишару, дофину, что дело это никоим образом не касается короля Франции, который, вне всякого сомнения, был бы сильно раздосадован, получи он письмо, написанное такими же чернилами, и потому он, герцог, собирается сначала преподать этим наглецам азы хороших манер, а уж затем отправиться ко французскому двору.
На это метр Гишар, дофин, ответил, что монсеньор Бургундский целиком и полностью прав, а в подтверждение своих слов он готов встать под его знамена и, насколько это будет в его власти, поспособствовать уроку, который тот намеревается преподать горожанам Льежа.
И тогда бургундцы начали продвигаться вперед по древней римской дороге, которая пересекает все земли
Льежа и называется дорогой Брунгильды. Однако, вместо того чтобы испугаться при виде этого огромного полчища, мятежники решили выступить ему навстречу. Сир де Пер-вез сделал все от него зависящее, чтобы помешать им действовать столь необдуманно; но, увидев, что его начинают обвинять в трусости, он объявил во всеуслышание и повсюду, что утром 22 сентября все, кто желает выступить вместе с ним, должны собраться с первыми звуками большого вестового колокола.
В назначенный день там собралось тридцать тысяч человек, из них пятьсот или шестьсот конников, вооруженных согласно французским обычаям, и сто двадцать английских лучников.
Тогда сир де Первез выехал вперед и, поднявшись на стременах, произнес:
"Друзья мои, я не раз уже доказывал вам, что дать сражение нашим врагам означает подвергнуть себя великой опасности; здесь стоят благородные и опытные воины, испытанные в битвах и влекомые единым порывом; я полагаю, что нам лучше было бы оставаться в своих городах и крепостях, позволить неприятелю начать военные действия, воспользоваться нашими преимуществами и постепенно перебить их одного за другим; но я вижу, что мои предостережения вам не по нраву. Вы полагаетесь на свою многочисленность и на свой боевой пыл, поэтому я поведу вас в атаку на врага. Заклинаю вас, сплотите свои ряды: действуйте заодно и будьте готовы сообща отдать свои жизни за отчизну!"
В это самое время герцог Бургундский, находясь в расположении своих войск и видя огромную армию, стоящую лагерем возле Тонгра, так обратился к своим рыцарям:
"По милости Господа и Божьей Матери стоим мы здесь против мятежников, которые осквернили веру, допустив поругание церквей, разбив священные сосуды и пролив на землю священный елей. Смело идите в бой против этих простолюдинов; не опасайтесь тупого и неотесанного сброда, возлагающего все надежды на свою численность: они годны только на то, чтобы работать на мануфактурах и торговать на рынках".
И, издав свой боевой клич "Божья Матерь с герцогом Бургундским!", он двинулся вперед.
Вот перед вами хроника битвы, написанная самим герцогом и адресованная герцогу Брабантскому:
"Дражайший и любимейший брат!
Гонец доставил мне письма, в коих Вы уведомляете, что
Вам стало известно о том, что милостью Божьей я раз-
бил льежцев и что если бы я сообщил Вам наперед о дне сражения, Вы бы охотно приняли в нем участие. Соблаговолите же узнать из описанного мною ниже, дражайший и достопочтеннейший брат, о том, как разворачивались события, и тогда Вам станет понятно, что я не мог в надлежащее время сообщить Вам точную дату. Истина заключается в том, дражайший и достопочтеннейший брат, что в прошлый четверг мы с нашим шурином из Эно вторглись в льежские земли, сопровождаемые большим и славным войском, состоящим из рыцарей и оруженосцев, и, двумя дорогами проследовав по равнине, в прошлую субботу вечером остановились в одном льё от города, именуемого Тонгр, в местности Эсбе; и там нам стало известно, что в названный день сир де Первез и все льежцы, состоявшие в его войске, покинули свой лагерь близ Маастрихта и выступили нам навстречу. По этой причине мы с названным шурином из Эно, дабы узнать истинное положение дел, послали туда в воскресенье утром гонцов, каковые сообщили нам, что они и впрямь видели великое множество льежцев, двигавшихся в боевом порядке в нашу сторону. Мы выстроились в правильные ряды и соединились с нашими людьми, чтобы идти навстречу названным льежцам. Проехав верхом около полульё, мы увидели их в полном составе неподалеку от названного города Тон-гра; и тогда названный шурин и я вместе с нашими людьми спешились в достаточно удобном месте, полагая, что именно сюда они и явятся сразиться с нами, и подготовили к бою все наше войско, дабы легче было выдержать атаку, которую названные льежцы готовились предпринять, и расположили двумя флангами наших тяжеловооруженных конников и лучников; противник тотчас же приблизился к нам на расстояние в три полета стрелы и продвинулся направо к названному городу Тонгру, дабы жители его, которых насчитывалось не менее десяти тысяч, могли бы к ним присоединиться; там они расположились в боевом порядке и тотчас же установили несколько пушек; когда же мы немного выждали и увидели, что они никуда не уходят, названный шурин и я, вняв совету славных рыцарей и командиров нашего войска, решили, что мы преспокойно разобьем неприятеля на его же позициях, а чтобы смять его ряды и привести его в смятение, у нас будут четыреста тяжеловооруженных конников и тысяча рослых оруженосцев, которые ударят с тыла, когда мы начнем наступление; возглавить же их мы поставили сира де Круа, сира де Элли, сира де Разе, ваших и моих камергеров; Энгеррана де Бурнонвиля и Робера Леру, моих оруженосцев, и так оно и было сделано; и вот в час пополудни мы выступили во имя Господа и Божьей Матери, чтобы напасть на врага, и вошли в соприкосновение с ним, пребывая в великолепном боевом порядке, и так славно повели бой, что, по милости Божьей и благодаря помощи Господа, все обернулось в нашу пользу. И по правде сказать, дражайший и любимейший брат, люди, понимающие в этом толк, утверждают, что никогда не видели, чтобы воины сражались лучше, чем мы, и к тому же так длительно; ибо битва продолжалась почти полтора часа и больше получаса было неясно, кто берет верх; там были убиты сир де Первез, незаконно захвативший власть в Льеже, его сын, а также примерно двадцать четыре — двадцать шесть тысяч жителей города, насколько об этом можно судить по свидетельству тех, кто видел горы трупов, а ведь все они, или большая их часть, были вооружены и имели в своем войске пятьсот конников и сто английских лучников. И случилось так, что к концу битвы жители Тонгра выступили в полном вооружении, чтобы прийти на помощь льежцам, и подошли к ним на расстояние примерно в три полета стрелы; но, увидев, как разворачивается сражение, они обратились в бегство, а наши всадники тотчас стали преследовать их, и многие из них погибли. Однако в названной битве мы потеряли от шестидесяти до восьмидесяти рыцарей и оруженосцев, что меня весьма печалит, ибо были они далеко не из худших. Да простит их Господь! Что же до точного числа льежцев, дражайший и любимейший брат, то мне стало известно от захваченных в плен, что в субботу утром их выступило из лагеря сорок тысяч; они направились в город Льеж и оставили там примерно восемь тысяч бойцов, которые, по мнению сира де Первеза, были непригодны к бою, и в названное воскресенье, в день сражения, они выступили из названного города Льежа числом в тридцать тысяч или более, чтобы сразиться с нами; а помимо того, дражайший и любимейший брат, соблаговолите узнать, что вчера прибыл вместе с прекрасным войском наш шурин из Льежа, дабы присоединиться к названному шурину из Голландии и ко мне, а сегодня жители Льежа, Юи, Тонгра, Динана и других здешних привилегированных городов явились к нам выразить свое повиновение, умоляя, чтобы названный шурин из Льежа соблаговолил сжалиться над ними и пощадить их. Так и было сделано по просьбе названного шурина из Эно и моей просьбе, но с условием, что все виновные, коих и сейчас имеется немало, были бы названы и переданы в руки названного шурина из Льежа, дабы он мог поступить с ними и распорядиться ими, как ему заблагорассудится; а сверх того, названные города изъявили свою покорность во всем том, что они могли бы совершить по отношению к названному шурину из Льежа, и все это в соответствии с указом, изданным названным шурином из Эно и мною, для выполнения коего каждый названный город должен предоставить нам такие ручательства, какие мы пожелаем.