Да хранит Вас, дражайший и любимейший брат, Святой дух.
Писано в расположении войск, поблизости от Тонгра, сентября двадцать пятого дня.
Ваш брат герцог Бургундии, граф Фландрии, Артуа и Бургундии".
Пощада, которую победители даровали льежцам, была неполной, ибо герцог Иоанн получил за эту битву имя Иоанн Бесстрашный, а вот Иоанна Баварского из-за начавшихся вслед за ней казней окрестили Иоанном Безжалостным.
И в самом деле, сир де Рошфор, сир де Серен и вдова Первеза были обезглавлены, а два десятка мятежников рангом пониже брошены в Маас. Что же касается сира Первеза и его сына, то их нашли на поле боя — они были мертвы, но не разняли рук. На следующий день, когда Иоанн Баварский входил в Маастрихт, ему продемонстрировали нанизанные на копья головы обоих его врагов.
Это была несколько дорогая цена за грубую солдатскую шутку.
Иоанна Баварского сменил Иоганн фон Валленроде, затем на епископский трон сел Иоганн фон Гейнсберг, и наконец, в свой черед на него поднялся Людовик Бурбон-ский; именно во время его правления между Людовиком XI и Карлом Смелым вспыхнули распри, замечательно описанные Вальтером Скоттом и закончившиеся захватом города.
Герцог Карл пробыл там неделю в самый разгар казней и покинул его, приказав сжечь и сровнять город с землей, как он поступил двумя годами раньше с городом Дина-ном; пощадили лишь дома каноников и священников. К счастью, поскольку Льеж был городом духовенства и множество домов принадлежало им, около трети зданий остались нетронутыми.
А вскоре епископ добился позволения отстроить заново четыреста домов, используя средства, полученные от единовременного сбора по тридцать су с каждого горожанина, а также от ежегодного натурального оброка — двух каплунов.
Когда эти четыреста домов были отстроены, Людовик Бурбонский без лишних слов продолжил строительство, а Карл Бургундский, которому в это время приходилось иметь дело с Тринадцатью кантонами, позволял ему делать все что угодно.
К несчастью, Арденский Вепрь, который, не располагая временем для вознесения молитв, но желая сделать епископом своего сына, дабы тот молился за него Богу, в один прекрасный день убил Людовика Бурбонского.
Но не сын, а племянник Вильгельма де Ламарка занял епископский трон. То был здоровый отросток, непонятно каким образом привитый к дурному древу. Приступив к управлению, он прежде всего издал совместно с городскими чиновниками указ, согласно которому льежцам запрещалось под страхом трехлетней ссылки упрекать друг друга в каких бы то ни было действиях, совершенных ими в ходе гражданских войн; он надеялся, что если наложить печать молчания на уста, то сердца, в конце концов, все забудут. Но это было еще не все: раз за разом он заставил горожан отказаться от всех свобод, дарованных им императором Максимилианом. Одной из таких свобод, наиболее ценимых народом, было право избрания двух бургомистров. Установление 1603 года предписывало следующий порядок выборов.
В каждой из гильдий тянули жребий, а поскольку их было тридцать две, то на первый тур выходило девяносто шесть участников, затем проводился второй тур, где из них выбирали тридцать двух, а уже они, большинством голосов, избирали бургомистра. Оставшиеся шестьдесят четыре, лишившиеся по воле жребия права стать выборщиками, по закону становились советниками. Между тем Фердинанд Баварский взошел на епископский трон, и было объявлено, что 17 января 1613 года состоится его торжественный въезд в город Льеж.
И хотя гармония между льежцами и принцем царила недолго, он не мог пожаловаться, что ему оказали холодный прием. День его торжественного въезда был праздничным днем; гвардия Десяти, аркебузиры, арбалетчики, лучники из Сен-Фольена и Сен-Никола, члены гильдий со своими знаменами выстроились вдоль улиц, по которым должен был проехать епископ, а городской совет и виднейшие горожане, одетые в испанские наряды, поджидали принца, стоя на небольшом мосту Креир. Наконец, около десяти часов утра несколько пушечных залпов возвестило о прибытии епископа.
Его сопровождали более полутора тысяч рыцарей, отпрысков благороднейших семейств Лотарингии, Германии и Брабанта, и вскоре он достиг моста Креир. Там члены городского совета и горожане поприветствовали его, а затем двинулись по направлению к городу, встав во главе кортежа. Подойдя к воротам Святого Леонарда, они вручили Фердинанду ключи от города, и, прежде чем принять их, он во всеуслышание произнес положенную в таком случае клятву, гарантирующую привилегии обитателям города.
Около квартала Святого Георгия кортеж остановился; в этом месте был установлен богато украшенный театральный помост, и стоявшие на нем музыканты своим пением чествовали принца. Там же стояла юная девушка в изысканных и дорогих украшениях: эта девушка изображала город Льеж. Увидев епископа, она соскользнула вниз по невидимой проволоке и, оказавшись у ног Фердинанда, вручила ему букет лилий и продекламировала такие стихи:
Великий мой князь благородных кровей,
Мой князь с утонченной душою своей!
Откуда явилось мне счастье такое,
Откуда мне честь? Ведь ее я не стою.
Пришел ты в убогое это селенье,
Отринув свой архиепископский сан,
Который тебе за заслуги был дан,
Чтоб новое здесь утвердилось владенье.
Увы, где найти мне достойную плату,
Чтоб мог я восполнить такую утрату,
Величие жертвы твоей благородной?
В одном лишь я здесь утешенье обрел,
Что будет всегда твой светлейший престол Стоять в окруженьи любви всенародной.[17][18]
Стихи эти были прочитаны под гром аплодисментов дворян, сопровождавших епископа, и почетных горожан, а кортеж тем временем продолжал двигаться по направлению к Рыночной площади, где соорудили несколько театральных помостов, на которых представляли мистерии. Рядом с театральными помостами пускали три огромных фейерверка, а около них возвышались три обелиска, которые были украшены гирляндами, соответствующими цветам Баварского дома.