— Послушайте, господа, — произнес Варфюзе, оглядываясь и убеждаясь в том, что испанцы его прикрывают, — с этим пора кончать. Вы хотите быть французами, испанцами или голландцами?
— Мы хотим быть льежцами и никем больше, — ответили горожане.
— Хорошо! Тогда как вы отнесетесь к тому, что бургомистр Льежа собирался продать вас французам?
— Мы скажем, — ответил кузен Ларюэля, — что тот, кто выдвинул это обвинение против господина бургомистра, лжет!
— Должен сказать, господа, — все более и более воодушевляясь при виде окружившей его охраны, начал Варфюзе, — что дело обстоит именно так, и у меня есть тому доказательства; но за вас уже отомстили.
— Что вы имеете в виду?
— То, что я получил приказ от императора и его высочества монсеньора Фердинанда покарать изменника, и он понес эту кару.
— Бургомистр арестован?
— Бургомистр мертв.
— Быть того не может! — вскричали горожане.
— Извольте сами убедиться, — сказал Варфюзе.
В эту минуту в дверь застучали еще сильнее.
— Понимаете ли вы, сударь, — произнес кузен Ларюэля, — какая беда вам грозит, если вы сказали нам правду, ведь народное возмездие уже стучит в вашу дверь.
— Господа, господа! — обратился к собравшимся на улице горожанин, входивший в число тех, кто вместе с кузеном Ларюэля оказался во дворе дома, и опасавшийся, что еще до того, как толпа высадит дверь, с ними уже успеют расправиться. — Господа, успокойтесь, подождите: мы сейчас выйдем и расскажем вам обо всем, что произошло.
— Господа, — крикнул кузен Ларюэля, бросаясь к решетке, которая шла по верху стены двора, и обращаясь к тем, кто стоял снаружи, — выламывайте дверь, бургомистр убит, а мы захвачены в плен!
В ответ на площади поднялся страшный шум, он перекинулся на улицы, а затем вернулся назад многотысячным гулом, от которого дрогнули стены графского дома; почти в тот же миг послышались частые удары колокола: это били в набат.
Варфюзе побледнел и начал дрожать от страха, поскольку он понял, что против него и его семидесяти испанских солдат скоро поднимется весь город; лицо его исказилось, выражая безумный ужас. Горожане, находившиеся во дворе, воспользовались этим мгновением и бросились к двери, но там они увидели Гранмона, который успел ее забаррикадировать, чтобы никто не мог выйти наружу, и теперь стоял перед ней, держа в руках длинную шпагу с окровавленным клинком.
— Простите, господа, — со своим обычным хладнокровием произнес Гранмон, — но я должен охранять эту дверь, и выйти отсюда можно будет лишь с разрешения графа.
— Господа, — воскликнул Варфюзе, подойдя к ним, — господа, я открою вам дверь, но при условии, что вы отведете меня к бургомистру города.
— Хорошо, — ответили горожане, — мы обещаем.
— И мне не причинят ни малейшего вреда?
— Мы отвечаем за вас головой.
Варфюзе порылся в кармане, достал ключ и принялся отпирать дверь; но в эту минуту на плечо ему опустилась железная рука и оттащила его на несколько шагов назад: то был Гранмон.
— Секунду, господин граф, — произнес бывший монах. — Понятно, что вам было бы удобно оказаться в надежном месте, а меня оставить здесь расплачиваться за то, что вы совершили; но так не получится; с этой минуты вы принадлежите мне, как я принадлежу вам, мы связаны между собой; и теперь либо мы оба будем спасены, либо умрем вместе.
Варфюзе вздохнул, ибо ему было ясно, что со всех точек зрения этот человек сильнее его; и он без сил опустился на скамью. Гранмон подошел к двери.
— А теперь, господа горожане, — сказал он им, — если вы хотите выйти, выходите, но помните, что именно я открыл вам дверь.
Увидев, что дверь открыта, горожане устремились наружу, даже не ответив Гранмону.
— Все правильно, — прошептал он сквозь зубы, — каждый за себя.
Воспользовавшись тем, что толпа собралась вокруг выпущенных им на свободу пленников, он закрыл дверь и еще сильнее, чем прежде, забаррикадировал ее.
Мгновение стоял такой гул, что невозможно было ничего услышать. Наконец, кузен Ларюэля сумел взобраться на тумбу, и все замолкли.
— Граждане Льежа! — воскликнул он. — К оружию! Господин бургомистр убит. К оружию! К оружию!
Его призывный крик в ту же минуту подхватили двадцать тысяч голосов; все бросились к себе за оружием, и уже скоро первые вооруженные горожане собрались возле графского дома, тогда как остальные бежали по улицам, крича:
— Вперед! Вперед, граждане Льежа! К оружию! К оружию! Господин бургомистр убит!
И тогда весь город, испуская чудовищные проклятия и клянясь отомстить, поднялся, точно огромная волна, и хлынул к окружавшим дом стенам. Одни ринулись к дверям, вооружившись ломами и бревнами, другие бросились вплавь, чтобы пересечь рукав Мааса и проникнуть в дом со стороны сада. Варфюзе с видом обреченного прислушивался к этому смертоносному шуму; Гранмон смотрел на него со снисходительной усмешкой.
В эту минуту граф заметил Жаспера, охранника Ларю-эля, и бросился к нему.
— Жаспер, друг мой, — сказал он ему, — они знают тебя. Поднимись к решетке и скажи им, что бургомистра убили за предательство.
Жаспер влез на стену, но вместо того, чтобы произнести то, что хотел граф, он крикнул:
— Господа горожане, смелее, смелее! Они убили моего хозяина, но теперь сами трясутся от страха.
— Только не я, — сказал Гранмон.
— Что ты такое говоришь, мой славный Жаспер?! — вскричал Варфюзе.
— Он говорит, что вы трус, — ответил Гранмон, — и он не погрешил против истины. — Идите в дом и позвольте мне сражаться вместе с моими солдатами.
Варфюзе подчинился.
Отделавшись от графа, Гранмон позвал для подкрепления несколько солдат и приготовился к обороне.
Тем временем гости, запертые в обеденной зале, услышали крики горожан и приободрились, догадавшись по все нарастающему шуму, что для Варфюзе дело принимает дурной оборот; солдаты же, напротив, толкали друг друга в бок, смотрели по сторонам и тихо переговаривались, теряя уверенность. И тогда г-н де Сезан обратился к ним.
— Друзья мои, — сказал он, — мы ваши пленники, и вы отвечаете за нас головой; берегите же нас и старайтесь, чтобы с нами не случилось беды; защищайте нас от графа Варфюзе, и, если горожане возьмут верх, мы защитим вас.
— Договорились, — ответили солдаты и изнутри закрыли дверь залы.
Однако внезапно послышался страшный шум, а за ним раздались ружейные выстрелы: это горожане брали приступом стены, окружавшие сад. Одновременно такой же шум раздался во дворе, дверь высадили, и людская волна, бившаяся о стены, начала проникать в дом.
В эту минуту аббат де Музон бросился к окну и увидел, что двор наполняется людьми.
— Господа! — крикнул он. — Спасите нас; Себастьен Ларюэль убит, а нам грозит смертельная опасность.
И тут он почувствовал, что кто-то обнимает его колени; он обернулся: то были две дочери Варфюзе, взывавшие к нему о помощи.
Услышав его призыв, горожане удвоили усилия; Гран-мон отчаянно сопротивлялся, но в конце концов упал, сраженный пулей, и они бежали, наступая на его труп. За минуту были сломаны все двери; г-н Сезан, пытаясь сдержать свое слово, хотел было защитить солдат, но их растерзали до того, как он успел вмешаться; аббат Музон смог спасти лишь двух дочерей убийцы, взяв их на руки и унеся из дома к реке; там он препоручил их горожанам, а те доставили их в ратушу.
В это время г-н де Сезан взял аркебузу из рук убитого солдата, встал во главе народа и повел людей за собой, в надежде, что Ларюэль еще чудом жив и его можно спасти. Он бросился туда, откуда, как ему помнилось, доносились крики несчастного бургомистра; дверь комнаты была заперта, к ней протянулось два десятка рук, дверь поддалась, и все увидели обезображенное, израненное тело мертвого Ларюэля.
Теперь горожан охватила уже не жажда возмездия, не гнев, а настоящая ярость. Все стали спрашивать, где скрывается граф, стали звать его, искать, хотели разорвать его на куски; каждый алкал хотя бы каплю его крови. Внезапно из какой-то комнаты, куда нападавшие еще не успели ворваться, раздались выстрелы, убившие и ранившие несколько человек. В этой комнате забаррикадировались десятка два испанцев; чей-то голос призывал их защищаться: то был голос Варфюзе. Значит, он был там, он не успел скрыться, и теперь его возьмут живым или мертвым!