Для Гейдельберга это обернулось пожаром 1689 года. А когда горит замок, то, какие бы меры предосторожности ни принимали, пожар дает себя знать и в его подвалах: жар пламени дошел до бочки Карла Людвига, она затрещала и растрескалась.
К несчастью, все были заняты более неотложными делами, чем бежать на ее стоны, да и к тому же она была такого крупного телосложения, что перенести ее в другое место было невозможно. Таким образом, ее оставили под охраной Господа, и Господь, который в это время, вероятно, должен был охранять что-то более ценное, допустил, что несчастная бочка покоробилась, растрескалась и лопнула, подобно своей предшественнице, большой бочке I. В этом плачевном состоянии она пребывала сорок лет.
Наконец, благодаря Рисвикскому миру, вернувшему Иоганну Вильгельму владения предков, курфюрсты получили обратно не только Гейдельбергский замок, но и развалины Гейдельберга. Карл Филипп услышал предание о гигантской бочке, погребенной в подвалах замка; им овладело любопытство, он решил отправиться туда и, велев расчистить лестницы, с великим трудом добрался до исполина.
Карл Филипп был ценителем красоты: его потрясло величие, которое даже в своем несчастье сохраняла большая бочка II. И как благочестивый сын он решил обновить творение своих предков, вследствие чего в 1727 году, под надзором придворного бочара Энглера, диковина Карла Людвига — переделанная, исправленная и значительно увеличенная в размерах — снова появилась на свет, уже под названием большой бочки III.
Но на этот раз бочке с ее возобновленным величием дали достойную охрану: статую шута Перкео, который никогда не ложился спать, не выпив за день восемнадцать-двадцать бутылок вина; о лучшей охране не приходилось и мечтать.
Увы, большие бочки умирают, как и короли. Вследствие несчастья, которое история вакхической династии приписывает злому року, после двадцати трех лет царствования большая бочка III скончалась, пораженная невидимой трещиной, через которую вытекало все ее содержимое.
Это несчастье произошло в царствование Карла Теодора, около 1750 года.
Карл Теодор имел в отношении наследственных прав на престол самые твердые принципы: он приказал, чтобы все было готово к торжественному восшествию на трон большой бочки IV; но, наученный опытом прошлого, он учел все, чтобы обеспечить этой четвертой царственной особе долгое и безмятежное царствование.
Мастера превзошли сами себя, и большая бочка IV появилась на свет в 1751 году, поглотив в свое гигантское чрево двести тридцать шесть обычных бочек, то есть около трехсот тысяч бутылок.
Именно этот исполин, которому посчастливилось больше, чем его предшественникам, и удалось пережить войны и революции, предлагается сегодня вниманию любопытствующих путешественников, для большего удовольствия которых по его бокам установлены приставные лесенки, лестницы и галереи. Между ним и статуей Перкео поставили обычную бочку, кажущуюся игрушечной. Однако, по мнению истинных знатоков, несчастная карликовая бочка во многом превосходит надменного великана: ведь она полная, а он пустой.
Это выглядит как символ народа и некоторых монархий XIX века.
Поскольку у нас стало возникать ощущение, что наши желудки так же пусты, как ее величество большая бочка IV, мы вернулись в гостиницу и услышали, что из студенческой залы доносится сильный шум. Утром у студентов состоялась превосходнейшая дуэль, и теперь они без конца пили пиво за победителя и за выздоровление побежденного; все это сопровождалось оглушительными криками "Ура!" и "Виваллераллера!".
Прежде, то есть с 1806 по 1820 годы, студенчество делилось на три королевства.
Существовал король Убийц, своего рода Горный Старец; ему подчинялись иллюминаты, которым надлежало с помощью кинжала освобождать мир от предателей и тиранов. То было веление времени.
Существовал король Шпаги, своего рода Дон Кихот, который должен был сражаться, по меньшей мере, трижды в неделю, дабы упражнять руку и удерживать власть над своим королевством.
И наконец, существовал Пивной король, запойный пьяница, который должен был пить, не ограничиваясь тремя, шестью или двенадцатью бутылками, выпитыми подряд, а занимаясь этим безостановочно.
В зависимости от своих склонностей: республиканских, рыцарских или вакхических — студенты присоединялись к одному из этих трех властителей. Были и такие, которых природа наградила столь щедро, что они могли присоединиться сразу ко всем трем. Эти вызывали всеобщее восхищение; когда они проходили мимо, на них указывали пальцем, и самые старые замки, даже замшелые твердыни расступались перед ними на мостовой, а уж с тем большим основанием, разумеется, это делали лисы, зяблики и филистеры.
Король Убийц скрылся из виду. Возможно, его величество еще пребывает в каком-нибудь подземелье Баварии, в каком-нибудь старинном замке Франконии или в чаще Шварцвальда; но, как бы то ни было, о нем больше ничего не слышно.
Что же касается двух других королей, то они процветают, и, хотя дуэли строго запрещены, не проходит и недели, чтобы в каждом университете не состоялось трех или четырех поединков. Впрочем, как заверяют наши законники, эти дуэли, хотя обычно и кровопролитные, редко бывают опасными для жизни. Я встретил в Гейдельберге одного пожилого доктора хирургии, который рассказал мне, что за те почти пятьдесят лет, что он живет в городе, ему довелось столкнуться лишь с двумя смертельными исходами: пьяницы погибают куда чаще, чем дуэлянты; это доказывает, что пиво усваивается здесь труднее, чем сталь.
По правде сказать, в том, как некоторые студенты пьют, есть что-то фантастическое. Например, нынешний Пивной король Гейдельбергского университета может опорожнить на выбор двенадцать бутылок пива или шесть бутылок вина, то есть двенадцать бутылок сока хмеля или шесть бутылок виноградного сока, за то время, пока часы бьют полдень. Его обычное прозвище — der trichter, что означает "воронка".
Впрочем, жизнь студентов довольно однообразна. На рассвете студиозус быстро проводит дуэль, если ему посчастливилось ее устроить. В противном случае, он выступает секундантом своего более удачливого приятеля; затем он завтракает, после чего идет на занятия по философии, теологии, медицине или ботанике. В одиннадцать он отправляется в фехтовальный зал, в полдень обходит город и прогулочные аллеи, выпуская как можно больше дыма с помощью своей трубки и издавая как можно больше шума с помощью своих шпор. С двух до трех он иногда изучает какой-нибудь специальный предмет, после чего у него остается время до полуночи, чтобы дразнить собак, приставать к девушкам, проклинать бюргеров и готовиться к завтрашней дуэли.
Если студент принимает вызов, он приходит в трактир, чтобы отыскать там секундантов, и вместе с ними судит в соответствии с правилами, изложенными в "Распорядке",
0 серьезности дела. Один из наших более знаменитых коллег уже написал об этих чрезвычайно любопытных особенностях нравов немецкого студенчества. Теперь мы сами могли убедиться в правдивости приведенных им сведений. Но поскольку изложение этой темы, помимо нашей воли, увлекает нас дальше, да будет нам позволено добавить к ним некоторые новые подробности.
"Распорядок" — это рыцарский кодекс студенчества, евангелие дуэлянтов.
"Распорядок" до мельчайших подробностей вникает в важное дело дуэли; он содержит перечень бранных слов, но не в алфавитном порядке, а по степени их оскорбительности: шкала ругательных выражений увенчана словом болван. Слово "болван" непременно требует сатисфакции; по сравнению с ним слово "мошенник" — не более, чем щелчок.
Если тот, кого назовут болваном, не потребует удовлетворения, он будет наказан verschiss[44], или своего рода отлучением, которое возможно искупить, если в отведенный срок устроить дуэль с каким-нибудь другим своим приятелем; но если тот, кого оскорбили, упустит это время и не восстановит свою репутацию, он обесчещен и навсегда будет изгнан из студенческого братства. Отныне каждый будет вправе безнаказанно оскорблять его, даже не будучи обязанным давать ему за это удовлетворение.