Зато довольно большая деревня сгрудилась возле базилики Черной Мадонны. В ней есть собственное почтовое отделение, отель и магазины, где можно купить еду, фотопленку и свечи. Там и сям под странными углами, из-за необычного рельефа, разбросаны гостиницы, которые могут принять две тысячи паломников. Вы можете остаться здесь на три дня без вопросов и на более долгий срок с разрешения настоятеля; а когда будете уезжать, здесь ожидают, что вы оставите, сколько можете себе позволить; но никто не будет требовать от вас заплатить определенную сумму.
В храм каждый паломник приносит с собой проблемы из того мира, что лежит внизу. Одних пилигримов можно увидеть на коленях в церкви, других встретить на прогулках по горным тропам — возможно, они исследуют свое сознание; но особое счастливое ощущение придают Монтсеррату, как мне показалось, юные молодожены, которые приезжают просить Святую Деву благословить их союз. Вы видите их после мессы утром, идущих вдвоем, смеющихся и распевающих песни, словно в целом мире не существует таких бед, как печаль или ответственность, и желаете, чтобы такое состояние счастья смогло продлиться всю жизнь.
Черная Мадонна темна от времени и свечного дыма веков. Как многие иконы и статуи, она считается творением святого Луки, и снова удивляешься, как, по легенде, у него нашлось время, чтобы написать «Деяния апостолов» и также быть скульптором, да еще и врачом. Возможно, это просто способ утвердить ее древность. Жаль, что благочестие иногда ведет к беспечной небрежности, как в маленьком путеводителе, продаваемом в монастыре и превосходном с других точек зрения. В нем утверждается, что «у Мадонны Монтсеррат нет ни капли сходства с другими изображениями». Но это не так. Она типична для готических мадонн Испании и очень похожа на Santa Maria la Real в Нахере. Ее история почти такая же, как у многих известных испанских статуй: ее спрятали монахи, когда в Испанию вторглись арабы, и через много лет после того, как место убежища позабыли, она была найдена с помощью чудесных знаков и звуков.
На протяжении всего Средневековья с каждой общественной и личной проблемой в истории Арагона и Каталонии шли в храм Богоматери. В трудный миг Педро III Арагонский переоделся обычным паломником и просидел у ног Святой Девы целую ночь; Педро IV приехал просить у Богоматери поддержки вторжения на Майорку и одолжил одно из ее колец, которое взял с собой; добрая королева Виоланта, жена Хуана I, взошла на гору босой — поражаюсь, как она пережила подъем — и упала, изможденная, перед храмом. Когда Кастилия и Арагон объединились, Мадонну Монтсеррат стала почитать вся Испания. Карл V был одним из ее известнейших поклонников. Он посетил храм по меньшей мере девять раз и находился здесь, когда ему принесли вести о завоевании Мексики. На смертном одре Карл держал в руке свечу из храма Богородицы, и то же самое сделал его сын Филипп II. Дон Хуан Австрийский просил, чтобы его похоронили в Монтсеррат, если он никогда не сможет лежать рядом со своим отцом в Эскориале.
Но самым замечательным из всех паломников был мужчина лет тридцати, который взошел, хромая, на гору в мартовский денек 1522 года. Он был одет, как богатый дворянин, на боку его висела шпага, а за поясом прятался кинжал. Паломник оказался солдатом, а ногу ему раздробило во время осады Памплоны. Пока он лежал беспомощный, его терзала единственная мысль: как он будет выглядеть в глазах своих любовниц. Дважды он приказывал хирургам оперировать ногу: один раз сломать и вновь соединить кости, а второй — вырезать торчащий кусок кости; все муки он претерпел без обезболивания и без единого стона. Ожидая, когда срастется нога, он стал читать жития святых, и в его душе началась сложная борьба: в один миг он тосковал по своей прежней жизни, а в другой желал посвятить себя Господу. Наконец, как он говорит в своем «Жизнеописании», воспоминания о любовницах уничтожил образ Святой Девы. При первой же возможности он оседлал мула и поехал к Монтсеррату. По пути он наткнулся на мавра, и беседа свернула на Непорочное зачатие. Мавр насмехался над этой доктриной, и солдат решил, что долг христианского рыцаря велит его убить. Однако он решил предоставить выбор судьбе. Когда они подошли к перекрестку, воин позволил мулу выбирать путь: если он пойдет по той же дороге, что и мавр, мавр должен умереть; если нет — будет решено иначе. Мул выбрал другую дорогу, и мавр уехал невредимым.