Старушка топталась у прилавка и делала вид, что выбирает пирожное. Я вдруг прониклась щемящей жалостью к бедной женщине: если уж я со своей «средней» зарплатой оторопела от таких цен, то что говорить о ней... Вряд ли она работает, старенькая уже, на пенсию живёт-выживает. Как вариант, вдвоём с дедушкой, на две пенсии. Бабушка рядышком с дедушкой грустно поют эту песню. Или - дружно? «Дружно поют эту песню» в данном контексте не звучало, напрашивалось слово «грустно».
Старушка тем временем пристала к продавщице с вопросами. Это она зря. Вот сейчас продавщица профессионально улыбнётся и спросит: «Вы, милая, поговорить сюда пришли или пирожное купить?»
- А вот это с чем? - настырная старушка потыкала в витрину пальцем.
- Шоколад, бисквит, коньяк, шоколадный крем, орехи, цукаты, - дружелюбно ответила продавщица, и у меня потекли слюнки.
- С шоколадом - это дед мой уважает. А я не люблю. - сообщив продавщице эти ценные сведения, старушка продолжила:
- Светлый бисквит есть у вас?
- Пожалуйста, вот эти со светлым бисквитом, прослойка - малиновый конфитюр, сверху взбитые сливки... Сливки натуральные!
- Натуральные сливки это сплошные калории, - возмутилась покупательница. Девушка за прилавком смутилась, словно сказала грубость.
- А вот эти с чем?
- Эти со свежими ягодами, крем лёгкий, тесто воздушное... А ещё бизе есть и птифуры! И ореховое парфэ.
Слова продавщицы сладкозвучной музыкой вливались в уши... В душу! Лекции (пятичасовой сжатый материал, два преподавателя не щадили сил, чтобы нам было интересно, чтобы мы усвоили, записали, поняли и разобрали на конкретных примерах каждую ситуацию (курс назывался «Аспекты психологии***») - лекции были немедленно забыты, остались только эти сладкозвучное, волшебные слова - шоколадный крем, воздушное тесто, малиновый конфитюр...
Бабуську было реально жалко: как теперь выкручиваться будет? Скажет, что забыла дома кошелёк?
Между тем старушка ткнула костлявым пальцем в витрину: «Шоколадных парочку, одно бисквивтное и с ягодами парочку. Ну и безе давайте парочку, крем-то натуральный в них? - сварливо выговаривала старуха, продавщица брала пирожные никелированными блестящими щипцами и осторожно укладывала в красивую коробку. - Ну и птифуров десяток, и пяточек заварных положите, чайку попьём с дедом».
Пирожные были упакованы, а коробка перевязана блестящей узкой ленточкой, которыми в добрые старые времена завязывали картонные коробки с тортами. Всё здесь дышало стариной - колченогие стулья, дубовые крепкие столы, за которыми сидели люди и лакомились пирожными, запивая их чаем из красивых золотых чашечек и разговаривая по мобильнику...
Старушка, которую я пожалела, милостиво кивнула продавщице и промолвив: «Гран мерси, мон ами», унесла свою коробку - наверное, в уютный особнячок с толстыми стенами и лепными потолками, пить с дедушкой чай.
Продавщица вопросительно на меня посмотрела: «Что-то выбрали?» - «Да, то есть, нет, то есть я выбрала, но не сейчас...» - пролепетала я и торопливо вышла. Тяжелые двери закрылись за моей спиной, отсекая меня от дивно пахнущего кондитерского мира. Отсекая, отлучая, отторгая, изгоняя... выпроваживая. Досадливо поморщившись (вот же лезут синонимы в голову, когда их не просят!) и выслушав вежливый ответ охранника Института***, почему мне нельзя сюда вернуться и воспользоваться услугами буфета, побрела к метро.
Взглянула на часы и удивилась: отпущенный на обед час истекал, я простояла его в кондитерской, забыв о времени, и теперь уж точно не успею пообедать. Вы спросите, а почему нельзя пообедать на работе, и я вам отвечу словами моего начальника: на работе надо работать. Такая работа, такая у меня работа.... Ни вздохнуть, ни выдохнуть! Никто её за меня не сделает. Чёрт, сидеть придётся допоздна, на завтра не оставишь: утром на учёбу. Мой оставленный, что называется, без присмотра стол завален личными делами, выписками, справками, запросами, ответами, сводками... И обречённо понимаешь, что пока всё не сделаешь, домой не уйдёшь...
Я сделала. Ехала домой и мечтала о том, как когда-нибудь выйду на пенсию, приду в эту самую кондитерскую и скажу: «Милочка, мне два шоколадных, два бисквитных, три безе, три с ягодами, и ещё... и ещё...» Но пенсия далеко, а кондитерская близко, и завтра я непременно в неё зайду: открою тяжелые двери - и войду в этот волшебно-суфлейный, прянично-сказочный мир. Мир, где навсегда остановилось время.