Он не собирался всем объяснять, что значит лучший наряд в его районе. По мнению Эггзи, выходной прикид и прикид для похода в суд не обязательно должны были совпадать.
Через полчаса он уткнулся лбом в перила и закусил руку, чтобы не заржать на всю ложу.
— Гарри! — он обернулся, смаргивая слезы. — Гарри, бля, ты видел? Ты специально?
— Эггзи, — мягко одернул его Гарри и покачал головой.
— Да ты глянь! — Эггзи прыснул, ныряя за балюстраду. — Ей же за сорок!
— Она актриса, Эггзи. У них нет возраста.
— Элиза, юная особа, — Эггзи давился хохотом в кулак. — Куда уж моложе!
— Молодой человек! — окликнула его тетка с жемчугами, и Эггзи все еще смеясь, обернулся:
— Простите, — выдавил он, пытаясь успокоиться. — Я от любви к искусству, мэм.
— Я вижу, — холодно отчеканила тетка. — Полагаю, просить вас проявить к искусству милосердие будет слишком неуместно?
— Милосердие — это не про меня, мэм, вы правы, — признался Эггзи, не в силах перестать смеяться, но внутренности как холодом обдало. Гарри вдруг подал голос:
— Простите моему юному спутнику его несдержанность, мадам. Полагаю, не его вина в том, что он единственный в этой ложе, кто искренне наслаждается спектаклем.
Эггзи недоверчиво оглянулся. Гарри доброжелательно рассматривал даму, но что-то в его голосе или взгляде было не так. Эггзи даже захотелось выпрямиться, он поспешно расправил плечи.
— Не сомневаюсь, что вы объясните своему юному спутнику, если что-то в этом спектакле ускользнет от его понимания, — тетка ослепительно улыбнулась Гарри.
И Гарри вдруг улыбнулся в ответ.
Так, что Эггзи передернуло, и по спине пополз морозец.
— Непременно, мадам. И не один раз за ночь, если этого потребует ситуация.
В ложе повисла гробовая тишина, которую прерывал только зычный голос Элизы на сцене.
Гарри, продолжая улыбаться, поднял голову:
— Пожалуй, искусства с нас сегодня достаточно, Эггзи. Мое почтение, мадам.
Эггзи кивнул и, быстро вскочив, выкатил его коляску из ложи, чувствуя, как горят уши.
Они покинули театр в торжественном молчании, и Эггзи заговорил, только когда они покрыли больше двух миль прочь в сторону Вестминстера:
— Я посмотрел «Красотку». Понял, почему у меня испытательная неделя. Дурацкие шутки, Гарри.
— Согласен, — устало вздохнул Гарри. — Иногда мое странное чувство юмора может мешать мне жить. Так говорит…
— Кто?
— А. Мэри. Старый друг.
— Мэри, — сладко протянул Эггзи, нагнулся к уху Гарри и жарко зашептал: — Ну надо же, у нас есть Мэри, вот это да, Гарри. Почему я ничего не знаю о ней? Надеюсь, она хорошенькая?
— Она красавица, — Гарри с невозмутимым лицом прикрыл глаза. — Она сейчас по делам в другой стране, но мы общаемся.
— Познакомите?
— Не думаю, что она в твоем вкусе, Эггзи.
— Что ты, я не претендую, — Эггзи шутливо поднял руки. — Просто сама мысль о том, что у тебя может быть… ну…
— У меня не было проблем с леди до недавнего времени. А потом не было возможности, но это не самая большая моя потеря. Не то, по чему я больше всего скучаю, — голос Гарри неуловимо изменился, и Эггзи прикусил язык и пошел быстрее, толкая коляску перед собой. Становилось холодно. Они вышли на набережную Темзы, Эггзи тянул носом сырой стылый воздух с запахом реки.
— А по чему больше всего? — нерешительно спросил Эггзи. Гарри молча смотрел перед собой, наверное, минуту, прежде чем негромко ответить:
— По своей работе.
— Ты был…
— Портным.
— Портным, — недоверчиво повторил Эггзи. Гарри вздохнул:
— Костюмы, которые ты нашел сегодня. Они все были сшиты в ателье, где я работал.
— И ты убрал их с глаз долой, чтобы не бередить болячки, — грубовато предположил Эггзи. Гарри кивнул:
— Да. Именно.
«Чушь собачья», — подумал Эггзи.
— Поправь мне очки, будь добр, — попросил Гарри, и Эггзи рассеянно дотянулся, чтобы коснуться его лица. Из-за холодной ночи дыхание Гарри превращалось в облачка пара, в Англии наступала ранняя осень.
Эггзи поднял голову к черному небу, глубоко вздохнул и усмехнулся:
— Если хочешь, мы можем навестить твое ателье как-нибудь. Приоденем тебя. Увидишь друзей.
— Нет. Не хочу.
— Окей, — Эггзи пожал плечами. — Домой?
— Домой, — кивнул Гарри. Его отличное настроение улетучилось, как будто кто-то повернул невидимый выключатель, но тут Эггзи мог его понять.
Когда Гарри уснул, Эггзи забил в Гугле «Пигмалион».
Затем, вывернув наизнанку пиджак Гарри и разглядев лейбл, запросил «Кингсмен». Поиск вывалил на него ворох ссылок и адрес магазина в Лондоне. Райончик был не из тех, в каких Эггзи привык бывать, но вполне в духе Гарри. Его дом оказался совсем недалеко от места работы, что тоже было понятно.
Все сходилось, кроме одного. Гарри был кем угодно, только не портным. Эггзи никогда не был знаком с портным, но что-то подсказывало, что Гарри был не один из них.
Роксана объявилась внезапно и без предупреждения, но Гарри не выглядел удивленным. Как человек, который не привык к гостям в принципе, он поразительно легко среагировал на неожиданный визит.
Эггзи, которого гостья застала полуголым, небритым и разоряющим холодильник на кухне, и то не успел сообразить, радоваться ему или нет.
Гарри принимал у себя врача, и его «Эггзи, полагаюсь на ваше гостеприимство, пусть Роксана меня дождется» звучало как «выкручивайся, как привык».
Поэтому Эггзи решил импровизировать.
Он отчаянно зевнул и подвинул Рокси по кухонной стойке чашку чая.
— Дороти приходит в девять, — Эггзи надеялся, что звучит не слишком виноватым. Он собирался сообразить быструю и страшно вредную яичницу с беконом до прихода кухарки, но не уверен был, что Рокси оценит его стряпню. — Хлопья?
— Нет, благодарю, — Рокси сидела на неудобном барном стуле, как на диване в уютной гостиной, и пила чай, как на приеме у Королевы. Но Эггзи заметил, что ее волосы лежат не так безупречно, как обычно, а всегда идеальный пиджак немного помят.
Это непонятным образом притягивало. Приятно было знать, что Рокси тоже человек.
— Как ваши успехи? — Рокси повертела в пальцах чашку. Эггзи прислонился к стойке рядом, ослепительно улыбаясь. Больше всего на свете сейчас он был рад, что успел почистить зубы.
— Мы… ходили в театр на «Пигмалиона». Что еще… а, мы пили виски. Я пытался сбросить его с Лондонского моста, а он меня — утопить в ванной.
— Неужели, — Рокси не выглядела удивленной. Она чарующе улыбнулась Эггзи и наклонила голову: — Я рада, что не ошиблась.
— Ну, ты не ошиблась, это верно, — Эггзи подался чуть ближе. В гарнитуре мерно бубнил врач, и Эггзи выдернул наушник из уха, чтобы не мешал. Рокси смотрела на него, прикусив пухлую нижнюю губу. — Сейчас я учусь завязывать на нем галстук, чтобы не придушить. А то почти был прецедент.
— Да ты опасен, — усмехнулась Рокси. Ее лицо было совсем близко, от нее приятно пахло чем-то горьким и шоколадным. И еще чем-то, что Эггзи никак не мог определить, но определенно знал.
К черту.
Он качнулся вперед, опираясь локтем на стойку, накрыл ладонью ее руку, держащую полупустую чашку, и поймал приоткрытые губы губами.
Это было все, что он успел сделать.
В следующую секунду пол поменялся местами с потолком. Эггзи висел, переброшенный через стойку, вниз головой, почти касаясь волосами пола, руки заломило и придавило его собственной спиной. Роксана сидела на его груди, свесив ноги набок, и дружелюбно рассматривала его сверху вниз. Эггзи замычал — и застонал в голос, когда Рокси надавила ладонью куда-то на его локоть, и руку прострелило такой болью, что на глаза навернулись предательские слезы.