«Оказывается, смерть не такое уж страшное дело, — подумала Татьяна Николаевна. — Для тех, кто живет, она обыденная сущность логического конца. Лишь у некоторых великих ранняя или насильственная смерть приобретает трагические черты из-за невозможности реализовать их планы. Смерть остальных не волнует никого, кроме них самих и их близких, как, впрочем, и их незначительная жизнь…»
— Смотри! — Цезарь показал куда-то в глубину проема. — Вон вышагивает прямой потомок тех тигров, что выступали здесь в древности! — Пушистая белая кошка не спеша прошла сквозь наружную древнюю арку и скрылась в кустах улицы по своим делам. Татьяна Николаевна рассмеялась.
Подъехавший сзади автобус высадил у бордюра толпу туристов-соотечественников. Послышалась родная речь. Какой-то мужчина от избытка чувств привычно матюкнулся. Полная дама полезла на бордюр, чтобы выше всех сфотографироваться на фоне исторической достопримечательности. Шум древней толпы в ушах Татьяны Николаевны исчез, очарование пропало.
— Пойдем, — сказала она. — Боюсь, тебе со мной не очень интересно.
— Это все не совсем то, что надо увидеть в Древнем Риме, — ответил Цезарь. — Колизей ведь был построен уже во времена нашей эры. Когда-то на этом месте были сады и дворец Нерона, потом их разрушили и выкопали огромную яму, ее залило водой. Еще через какое-то время, уже при Флавиях, здесь построили этот громадный амфитеатр — он пережил и Флавиев, и саму империю. Разрушили его готы, потом итальянцы сами превратили останки в гигантскую каменоломню — из этих камней построили гавань, дома горожан и даже папскую канцелярию. Восстановили же Колизей всего триста с небольшим лет назад: какой-то папа счел, что его надо объявить святым местом, раз на этой арене погибло несколько тысяч мучеников-христиан. Как будто смерти миллионов язычников, сражавшихся здесь до христиан, менее значительны… — Цезарь невесело ухмыльнулся. — Впрочем, те, кого я ценю — мой двоюродный дедушка Юлий Цезарь, или Помпей, или Брут, или даже Клеопатра, никто из них не видел этого огромного монстра, построенного для уничтожения людей.
— Разве великий Цезарь не устраивал гладиаторские бои?
— Устраивал. И он, и Помпей, и я. Но масштабы смерти были совсем другие. И цирк был в другом месте — вон там! — Нищий показал вдаль рукой, но Татьяна Николаевна ничего не увидела. — Там был естественный спуск к реке. Амфитеатр, построенный императором Цезарем, то есть мной, органично вписывался в окружающий ландшафт, как теперь говорят.
Так они разговаривали друг с другом, не прекращая идти, и Татьяне Николаевне казалось, что она прекрасно понимает все, о чем рассказывает ей собеседник, хотя доведись ей когда-нибудь повторить этот разговор жестов, улыбок, отдельных слов, у нее никогда бы не получилось.
— Куда мы теперь идем?
— На Форум. — По тому, как он произнес это слово — выдохнул серьезно, с благоговением, она поняла, что это самое дорогое ему место в Риме, и решила молчать, не задавать вопросы, а только слушать, чтобы случайно не осквернить своим незнанием или праздным любопытством его любовь, его интерес. Ей стало безразлично, болен этот странный человек или здоров, кто он по профессии и откуда родом. Она чутьем поняла, что встреча с ним — самое главное в ее авантюрной поездке, и преисполнилась к своему новому знакомому вниманием и благодарностью.
Они прошли мимо огромной триумфальной арки, на которую Цезарь тоже посмотрел с некоторым презрением, и двинулись дальше по улице, по обеим сторонам которой располагалось что-то вроде парка, в котором ведется строительство. Это оказалось зоной раскопок. Внезапно Цезарь потянул ее в сторону, они свернули с улицы на узкую дорожку, поднимавшуюся круто вверх мимо лавровых растений, прошли еще, так что Татьяна Николаевна запыхалась, и вдруг глазам ее открылось нечто: внизу в темноте лежала зеленая долина, усеянная обломками белых колонн. Темная таинственная часть какого-то мрачного здания высилась слева, пугая обвалившимися стенами, провалами арок и окон. И где-то дальше за этой громадой угадывались верхушки пальм и плоские кроны знаменитых итальянских сосен. Татьяна Николаевна узнала две триумфальные арки, расположенные друг от друга на приличном расстоянии, но по одной прямой. Одна, ближайшая к ней, была однопролетной и скромной. Другая казалась по сравнению с первой более помпезной и вычурной — ее украшали скорее угадываемые, чем видимые барельефы.
— Через эту арку проезжала в своей роскошной колеснице Клеопатра! — торжественно сказала Татьяна Николаевна.