Кусочки льда в бокале превратились в круглые комочки, кружок лимона придал напитку чуть кисловатый вкус, и Лара с наслаждением погрузила натруженный за неделю язык в терпкие, пощипывающие пузырьки кока-колы. Что ж, по крайней мере неделю она сможет передохнуть. Полежать подольше в ванне с пенной прозрачной римской водой, сходить к парикмахеру, посидеть вечерами в кафе около дома и выкинуть своих соотечественников к черту из головы. Лара привыкла жить настоящим. Еще она мельком подумала, что пора наконец перестать ездить в аэропорт за новой туристической группой, как на свидание. Все равно Витька, по-видимому, никогда уже за ней не приедет. Лара устало зевнула, допила колу и раскрыла на столике свои бумаги. Она должна была окончательно проверить список пассажиров. Так она водила пальцем по строчкам фамилий, как вдруг откуда-то сзади до нее донесся негромкий, но возбужденный голос. Женщина говорила по-итальянски, и Лара сразу поняла, что это ее родной язык.
— Почему она нас пригласила сюда? — Голос у женщины был чуть осипший, но сильный.
Отвечал ей мужчина. Его выговор был мягче и интеллигентнее, хотя тоже чувствовалось, что и он коренной обитатель здешних мест.
— Какая тебе разница! Должно быть, она просто не знает другие рестораны.
Лара не выдержала и тихонько обернулась. Из-за густой зелени кипариса ей не были видны те двое, что сидели за соседним столиком к ней спиной. Поэтому она чуть-чуть изогнулась и даже наклонилась вниз, чтобы рассмотреть их получше, а увидев, чуть не упала со стула от удивления: это был тот самый чернокожий нищий, побирающийся возле церкви, с которым свела знакомство ее подопечная Татьяна Николаевна, а с ним рядом сидела вульгарная особа со смуглой, как у цыганки, кожей и крашеными волосами. Лара насторожилась. Что было делать здесь, в гостиничном дворе непуганого туристического заповедника, этой странной парочке аборигенов? Еще не хватало, чтобы они вмешали эту сумасшедшую Татьяну Николаевну в какую-нибудь историю. Тогда ей, Ларе, вместо того чтобы спокойно нежиться в ванне, придется всю следующую неделю эту историю расхлебывать! Нет уж, она должна послушать, о чем они говорят! Кипарис прикрывал ее, и она до времени затаилась за ним.
— Небогатый отель, — продолжала вульгарная женщина. — Состоятельные люди не останавливаются здесь, возле Термини. Но все равно, я уверена, деньги у этой русской есть! И возможно — немаленькие!
— Тебе-то что с того…
Ларе показалось, что мужчина отвечал рассеянно, и он не походил на заговорщика, в отличие от его дамы, от которой, судя по ее виду, можно было ожидать что угодно.
— Как это что? — закипела женщина. — Ты же собираешься с этой русской ехать на Капри? Нашел себе богатенькую? Но разве же справедливо бросать меня работать здесь всю чертову холодную зиму, а самому развлекаться в теплой сторонке? Ты будешь читать свои дурацкие книжки и рассуждать о своем императоре, а я должна буду вкалывать? А потом ты приедешь и станешь снова просить у меня деньги?
— Но ты же не хочешь слушать мои рассказы! И не будешь просить милостыню у церкви, ты для этого слишком горда!
— Конечно, не буду! Но и ты мог бы не просить милостыню, раз подвернулся такой случай! — сказала женщина и, придвинувшись к чернокожему спутнику ближе, перешла на шепот.
Лара напряглась, как только могла, но слышно было плохо.
— Послушайся меня, и наша жизнь изменится, — продолжала Надя, — по крайней мере на эту зиму!
— Ну, я слушаю! Только говори скорее, а то русская синьора, пригласившая нас на ужин, скоро придет!
— Так помолчи и не отнимай у меня время!
Лара за кипарисом, как могла, напрягла слух, но женщина шептала в самое ухо собеседнику и разобрать что-либо было невозможно. Надя — а это, конечно, была она — продолжала развивать свои идеи:
— Ты говорил, что русская туристка чем-то больна. Что у нее приступы, она задыхается и даже просила тебя сделать ей укол, чтобы не задохнуться окончательно. Так вот, нам не надо дожидаться, пока у нее начнется приступ. Мы сами после ужина, когда она будет навеселе и перестанет соображать, под каким-нибудь предлогом пойдем с ней в ее номер и там осторожно ее чем-нибудь придушим… — Цезарь отшатнулся. — Ну что ты строишь из себя неженку как последний идиот! — рассердилась Надя. — Дело выгорит стопроцентно! Кто там разберет, от чего она умерла? Сама по себе задохнулась или мы ей помогли? Дама выпила, случился приступ, не успела позвать на помощь! Никто ничего не узнает, я тебе говорю! — Надя противно хихикнула при этих словах.
— Но как же мы… — начал Цезарь.
— А что мы? Ничего не знаем, ничего не видели! Дама прилегла, мы ушли, а что с ней случилось дальше — не наше дело! Да и зачем нам ждать разбирательства! Вокзал-то рядом! Пока обнаружат, пока раскачаются, мы будем уже далеко! Думаешь, кто-то уж так переполошится? Ну, померла здесь в гостинице какая-то русская, что с того? Потом, когда мы вернемся, никто ничего уже и не вспомнит.