Когда король Хуссейн решил расправиться с палестинцами, давил их танками, стрелял и резал, израильская армия получила приказ спасать людей. Израильские солдаты вывозили на автобусах тех, кто убегал от хуссейновских карателей. Многих тогда спасли. Это было в сентябре, и в ответ создалась боевая арабская организация “Черный сентябрь”. По прошествии нескольких лет эта группа участвовала в убийстве израильской делегации на Олимпиаде в Мюнхене…
Самая тяжелая для Израиля война — война за независимость в 1948 году. Когда англичане были против. Когда не было еще своей армии. Когда у новорожденного Израиля было только шесть “мессершмитов” и корабль. Корабль этот каждую ночь перекрашивался, и арабы докладывали своим командирам, что у евреев целый флот. На корабле была одна пушка, да и та на колесах, так что отдача при выстреле весьма отражалась на окружающих. Пушка эта сохранилась чуть ли не с наполеоновских времен, и в конце концов во время одного выстрела вместе со снарядом улетел и ствол. Так, по крайней мере, рассказывают.
В ту войну погибло шесть тысяч израильтян — шесть из шестисот тысяч…
Израильтяне отчетливо понимают, что для них всех означает поражение. И как только начинается война или любая заварушка, чреватая войной, израильтяне, живущие и работающие где-то за границей, со всего мира несутся, летят, плывут, бегут домой защищать страну, семью, детей.
Мне рассказывали об одном хирурге, имевшем свою собственную частную клинику в Италии, но упрямо остававшемся израильским гражданином — чуть только начинал куриться ближневосточный вулкан, он оставлял больных на своих помощников и тотчас улетал “домой”…
Поэтому здесь нет, да и быть не может даже такого понятия — “дезертирство”. Часто дети, живущие с родителями в других странах, специально возвращаются домой, когда приходит срок службы. И это не воинственный патриотизм оголтелых националистов, а нормальная потребность защитить и уберечь свой дом. Потому и Исаак Стерн, всемирно известный скрипач, лишь только началась Война Персидского залива, прилетел сюда под ракеты из Ирака, оставив постоянное свое жилье в Америке. Великие профессионалы все похожи и велики душой: наш Растропович тоже прилетел под возможные пули и ракеты, лишь запахло ужасом прошлого…
…У ворот военной базы — постовые обоего пола. Естественно, вооруженные. С ними женщина-сержант. Говорит по-русски. Зовут Женя. Родом с Сахалина. Родители привезли сюда, когда ей было полтора года. Женя ведет нас в канцелярию — в офис, как они говорят. И у нас сейчас тоже переходят на англо-американскую “мову”, хотя “контора” — не хуже и так же кратко. Большинство здесь все же норовит называть канцелярию по-ивритски — “мисрад”.
…Ловлю себя на том, что с недавних пор я стал евреев подсознательно делить на две группы — вернее, не делить, а называть либо ивритянами, либо просто евреями. Все же язык делает нацию. Язык создает культуру — культура нацию. Так что создается ныне в Израиле нация ивритян и государство Ивритское.
Но это, как говорится, к слову. Я не утверждаю, не возражаю — просто высказываю свою точку зрения.
Однако вернемся в армию ивритян, в лагерь, на базу. Встречает нас начальник базы — подполковник, женщина тридцати шести лет. Она профессионал, в армии семнадцать лет. Вообще база эта — для военной подготовки женщин. Здесь девушки проходят “курс молодого бойца”, затем переходят в армейские подразделения. Обучаются всему, что должен уметь боевой солдат, хотя в боевых действиях и не участвуют: заняты на разных подсобных работах — связь, контора, медицина и прочее, освобождают мужчин “для основной работы”. Когда-то женщины воевали наравне с мужчинами. Но это уже давно — во время Войны за независимость, когда регулярной армии еще не было.
Сейчас общественность — в основном слабый пол — требует, чтобы и в армии женщин уравняли с мужчинами. И все-таки на срочную службу не берут замужних, не берут матерей. Профессионалы служат до сорока лет. А дальше новая карьера. Нашей хозяйке до демобилизации осталось только пять лет. За время службы она закончила университет по специальности “социолог-психолог”. Учебу оплачивала армия. И эта практика касается не только высшего образования. Если у военнослужащего к восемнадцати годам по каким-либо причинам нет среднего образования, можно доучиться на специальных курсах прямо в армии.
Рядовой получает двести шекелей в месяц на карманные нужды. Начальница — четыре тысячи шекелей (инфляция то и дело меняет эти цифры). Если у солдата престарелые родители или еще какая нужда, требующая денег, ему разрешается в свободное время работать. Минимум один раз в неделю служащие бывают дома. Некоторые — в зависимости от расстояния до дома — уходят и на ночь. Здесь же все близко — не только по российским, даже только по московским представлениям.