Все эти перемены отрадно повлияли на книжный рынок. Издатели перестали автоматически хвататься за бланк контракта, как только на их стол ложились рукописи любовных романов или иронических детективов, начали задумчиво поигрывать пером, оценивая рискованные жанры, и бормотать «черт его знает, может, и пронесет». Капризное колесо фортуны потихоньку потащило Антона из трясины на твердую почву приличных тиражей.
С тех пор он писал каждый день и радовался тому, что может это делать. Иногда работа шла легко, как сегодня, иногда Антону казалось, что он сидя перекладывает навоз лопатой. Но все равно несколько часов, проведенных на виртуальной игровой площадке под названием «сочинительство», были самой большой радостью. Когда Антон не мог писать, у него начинали шалить нервы и пропадал сон.
Антон придвинул к себе клавиатуру, взял наушники, и… в этот момент кто-то позвонил в дверь. Он тихо выругался. Закон подлости, иначе не скажешь. Сначала хотел проигнорировать незваного гостя, но потом с сожалением отодвинул стул и пошел открывать. Антон вовремя сообразил, что никакие коробейники с мешками сахара и картошки не могут просочиться через охрану в парадное. Выходит, явился кто-то свой.
Антон заглянул в глазок и распахнул дверь. В квартиру тут же ввалился Марик Халецкий, как всегда, улыбающийся и довольный жизнью. Антон не помнил, чтобы его друг хотя бы раз впал в депрессию. Марик родился стопроцентным оптимистом, и это было единственное, чему Антон завидовал. Сам он легко поддавался унынию и часто страдал от приступов хандры.
— Привет! — бросил Марик, сбрасывая с плеча спортивную сумку, из которой торчала ручка теннисной ракетки. — Чем занимаешься?
— Работаю, — ответил Антон. Он надеялся, что Марик проявит понимание и отправится домой, но у того были явно другие планы.
Марик недовольно скривился и пошел на кухню. Антон услышал, как чмокнула дверца холодильника и звякнула ложечка в чашке.
— Тебе не надоело? — спросил Марик, повысив голос. — Рабыня Изаура на проводе! Сколько можно работать? Когда ты в последний раз ходил в спортзал? А на свидание? У тебя вообще девушка есть? Хочешь, познакомлю с классной барышней?
Антон вошел на кухню, прислонился к дверному косяку и сунул руки в карманы. Отвечать не стал, да Марик и не нуждался в ответе. Он говорил просто потому, что любил поговорить.
— Я начинаю опасаться за твое психическое здоровье, — продолжал Марик, наливая в кружку кипяток. — Кроме колбасы больше ничего нет? Безобразие! Холодильник совершенно пустой!
— Иди в ресторан, — посоветовал Антон.
— Еще чего! Я своим здоровьем дорожу в отличие от тебя! Скоро ко мне явится Анечка, она обещала приготовить нечто невероятное.
— Анечка? — переспросил Антон, но тут же понял, что речь идет об одной из многочисленных девушек Марика. — А-а-а… Понятно. Ты не прозеваешь ее приход?
Марик сел за стол и откусил половину бутерброда.
— Не волнуйся, сейчас уберусь, — невнятно промямлил он. — Я по делу пришел. Да сядь ты, ради бога! У меня шея болит!
Антон послушно примостился на другом конце стола и с интересом посмотрел на друга. Марик обладал странной способностью не меняться с годами. Он говорил, что возраст существует сам по себе, а он — сам по себе. В общем, что их пути-дорожки не пересекаются. Похоже на правду. Нынешний мужчина, который был гораздо ближе к пятидесяти, чем к сорока, отличался от студента Халецкого только легкой сединой, с трудом пробившейся сквозь густые темные волосы. На загорелом улыбчивом лице — ни единой морщинки, на животе — ни единой складки. Можно позавидовать, но Антон не стал этого делать. Он знал, что Марик тратит уйму сил и времени, чтобы держать себя в форме. Если бы Антон следил за собой, то выглядел бы не хуже друга.