— Интерес связан с работой, — просто ответила я, — но не моей. Я даже не сильно слукавила, к убийствам семейных пар формально наше Бюро не имело никакого отношения.
— Ага, — недоверчиво покосился на меня Лешка, — ответить тебе подробно?
— Подробно я все равно не пойму. Ты в общем скажи.
— Если в общем, то все что угодно. Опять же что понимать под спусковым крючком? Первый срыв?
— Допустим.
— Тут может быть очень много роковых деталей, каждая из которых так или иначе влияет на процесс. Но есть и общие моменты. Не каждый человек, потенциально способный на безумство, я так понимаю, тебя интересуют прежде всего люди, предрасположенные к насилию, совершает преступление. Личинка при определенной температуре может никогда не трансформироваться в насекомое. Постепенно она просто умрет. Но влажность и тепло сделают свое дело, кокон вскроется. В случае с человеком, потенциально одержимом манией, все происходит примерно так же, только в роли тепла и влаги выступает стресс. Не обязательно отрицательный. Это может быть смена места жительства, переход на другую работу, смена партнера. Но чаще все-таки толчковое событие носит негативный характер.
— Искать надо среди несчастных?
— Да, я бы даже уточнил, среди тех, у кого в жизни произошли изменения, скорее плохие. Но тут вот какая трудность. Когда мы имеем дело с аномальной психикой, в роли значимого фактора могут выступать вещи, для обычного человека почти незаметные. То, мимо чего ты пройдешь сто раз, для него может стать символом. Маньяков сложно ловить, потому что их логика, их ощущение жизни очень сильно отличается от обычного.
— Это как-то проявляется внешне?
— Бытует мнение, что нет. Но лично я склоняюсь к тому, что однозначно проявляется. Мания — это ведь не только страсть к насилию. Это любое навязчивое состояние, череда ощущений, эмоций, желаний, мотивы которых несопоставимы по значимости с накалом испытываемых человеком страстей. Внешне люди с такими заморочками обязательно проявляют себя. Неожиданными вспышками гнева по пустяковым поводам, неумением забывать обиды, переключаться. Только человек, одержимый манией может одновременно помнить миллионы нюансов, имеющих отношение к его идефикс и быть совершенно отстраненным по отношению к текущей ситуации. Улавливаешь образ?
— Вялый апатичный человек, сосредоточенный на себе и подверженный приступам гнева почти на пустом месте?
— Если очень грубо, то да. Но это лишь один возможный вариант. Могут быть типажи грубее, мягче, весельчаки-балагуры и мрачные буки. Дело не в этом. В характере маньяка, презентуемом общественности, обязательно должна быть некая нелогичность. Допустим, душа компании, не знающий слова «нет», вряд ли станет пинать ногой случайно подвернувшуюся бездомную собаку. А неотесанный амбал с тремя извилинами, да и то в кулаках, наоборот, не станет с собачкой сюсюкать. Если первый пинает, а второй сюсюкает, это подозрительно. Понятна логика? Не надо привязываться к частностям, тут важно понять принцип.
— Да, Леш, я понимаю, вполне.
Нелогичность характера… Хм, это любопытно. Как минимум, одного такого человека я уже знаю.
— Настюх, все-таки не нравится мне твой интерес, колись, во что вы с Гришкой опять влипли?
— Зай, нет причин волноваться, — я обняла Лешку за плечи, доверчиво устроила голову на его плече. Ни дать ни взять белая пушистая овечка.
— Когда ты говоришь, что нет причин волноваться, я покрываюсь холодным потом, — Лешка мягко отстранил меня и ушел в душ.
Все-таки он очень умный, мой Лешка. Умный, сильный, мудрый. Ах, если бы ему чуть-чуть добавить легкости и широты Алекса…
«Мне кажется очень важным, — писал он в очередном послании, — не только прощать людям недостатки, потому что не и не может быть идеальных созданий, но и видеть их потенциал. Стася (свои письма я подписывала именно этим, никогда не используемым в реальной жизни производным от имени), ты удивительный человек, это не для красного словца. Впервые в жизни я общаюсь с женщиной, с которой могу говорить на равных, которая старается вырваться за рамки обыденности. Ты ничего не говоришь про свою работу… Что ж, мы договорились не обременять друг друга деталями, но мне кажется, ты на своем месте. Только реализованный творчески и профессионально человек, может быть так логичен, так свободен в своих рассуждениях. Я уверен, ты очень способная. Что касается того, что порой близкие нас не замечают, то конечно и у меня бывают такие моменты. Не так уж редко…»
5. Клубника для пантеры
В офисе давно следовало навести порядок, но у Лизаветы последнее время руки не доходили. Наплыв заказчиков увеличил объемы документации, которую ей приходилось вести. Да и телефон звонил чуть не ежеминутно. Большая часть звонков была откровенным мусором, но часть оседала в виде заказов. Вот и сейчас телефон трезвонил, не умолкая, а Лизавета висела на мобильном. Звонил ее драгоценный муж, прервать которого она не согласилась бы и под угрозой увольнения.
— Да, кисик, да, мой хороший, конечно сделаю. Что? Куплю обязательною К Марье Васильевне уже съездила, да, котлетки ей отвезла, пироги какие она любит. Да, мой хороший, конечно, буду пораньше.
Лизавета была настоящей русской женщиной. Русоволосой пышнотелой красавицей с золотым сердцем и жертвенным характером. Своего кисика она только что в зубах не носила. Не перечила ему ни в чем, с легкостью волокла на плечах все заботы по дому, опекала ворчливую свекровь, давно впавшую в старческий маразм, решала многочисленные проблемы детей, не только своих, но и племянников мужа. И ни разу я не слышала в ее голосе раздражения. Ей нравилось курицей носиться вокруг эгоистичного семейства, ублажая их и обихаживая. Порой я откровенно завидовала нашей бессменной помощнице. Должно быть, у нее покойно и светло на душе. Она давно ответила на все сложные философские вопросы, определилась со своим местом в жизни и не роптала, совершенно искренне полагая, что все идет именно так, как надо. И возможно, была права. Куда больше чем я, при каждом удобном случае сводящая дебет и кредит личной жизни.
Гришка сидел над бумажным ворохом, сортируя его на стопочки. Перед тем, как определиться с местом для очередной бумажки, он долго сверлил ее взглядом, складывая лоб гармошкой и пыхтя от напряжения.
— Привет бумажным крысам, — бросила я ему и выставила на стол увесистую бутылку кваса. Дыхание весны становилось все более жарким, почти летним.
— Сама ты крыса, — искренне обиделся Гришка и потрогал засунутую за ухо сигарету. С рождением дочки он пытался бросить курить, но пока без особого успеха.
— Удалось пробить клуб? — свернув обмен любезностями, перешла я к делу.
— Да что его пробивать. У них сайт есть, все подробно описано. И московская «Пантера», и немецкая, в одном направлении работают. Бизнес не сильно оборотистый, но стабильный.
— Фу, гадость какая все-таки, — скривилась я.
— Да ладно тебе, — небрежно обронил Гришка, — не будь дилетантом. Сексуальные утехи для пар, все в рамках закона. Свальный грех в Уголовном кодексе не прописан.
— Утехи для пар и маньяков, теперь я понимаю, откуда ветер дует.
— Ты о чем?
— Кляпы у них во рту… чулочки, лифчики… кажется, у нас объявился еще один блюститель нравственности.