— Да, — кивнул Гришка, — похоже на то. Немецкие коллеги поют тебе осанну и готовы оказать любое содействие. Если бы не твоя визитка, они бы на этот клуб никогда не вышли. Такие развлечения не больно афишируют. Никто из знакомых убитых даже не подозревал, где супруги отрываются чуть ли не еженедельно. Администрация клуба их сразу признала. Умоляли не выносить сор из избы, но куда там. Завтра все немецкие газеты выйдут с заголовками «Объявлена охота на свингеров».
— Хорошо, а что нам делать при таком раскладе?
— Брать пантеру за рога.
— Нет у пантеры рогов.
— Ну за хвост.
— А вот это опасно.
— Ничего не попишешь, служба такая. Насть, я бы сам управился, вопросов нет, но Олька кормящая мать, куда ее в такое заведение?
— Гриш, погоди, ты на что намекаешь?
— Я разве намекаю? Открытым текстом говорю — надо наведаться в это гнездо разврата.
— Мне?
— Ну а кому? Сходите с Лешкой, разведаете обстановку. Заодно, хи-хи, развлечетесь.
— Да не пойду я.
— Насть, ты не думай. Там все цивильно, вход больше ста баксов, шелупон не пойдет. Удовольствие без насилия, не хочешь — не надо, можно просто потусоваться.
— Елки, а может, без этого обойдемся?
— Надо со старожилами поговорить. Там наверняка есть постоянные клиенты, которые в курсе всего, что надо и не надо. К тому же это сообщество довольно тесное, все спят под одним одеялом. Если в последнее время происходило что-то странное, они могут подкинуть информацию.
— Ох, — простонала я, — ну вот только этого мне не хватало. Как я Лешке такое предложу?
— А ты попробуй. Откажется, пойдешь со мной.
— Нет, только не это! — замахала я руками. Оказаться в подобном заведении с Гришкой все равно что пойти к гинекологу с папой.
— Смотри, я тут уже приблизительно прикинул, кто из родных и близких Валевских может быть нам полезен. Пока ты будешь развлекаться, мы с Ваней займемся грустной рутинной работой. Кстати, где этот юный следопыт? Опять проспал?
Но бледный юноша с горящим взором, похожий скорее на недокормленного поэта, чем на сыщика, уже топтался в приемной, пытаясь растрясти Лизавету на оплату транспортных расходов.
— Ванюш, — ласково пыталась внушить ему наш незаменимый агнел-хранитель, — дорога от твоего дома до офиса не оплачивается. Тем более такси, тем более такое дорогое.
— Но Лизавета Потаповна, я опаздывал!
— Вставать надо раньше, мой золотой. Нет, не настаивай, за такси платить не стану.
Расстроенный Федоткин просочился в наш кабинет и долго демонстративно пересчитывал тощую пачку купюр. Наивный, он еще не знал, что все эти сиротские жесты не задевают наши жестокие сердца. Был бы проще, попросил бы прибавки к жалованью. Мы бы дали. Наверное.
— Будешь делиться успехами? — спросила я.
— Да какие успехи, Анастасия Петровна! Та дама со странностями чудит чем дальше, тем больше. Я категорически отчаялся найти смысл в ее действиях. То она на дороге в проститутском прикиде прохлаждается. А теперь еще чуднее забаву придумала.
— Что на этот раз? — поднял голову от бумаг Гришка.
— Торговала полдня. На рынке.
— Чем?
— Селедкой.
— Ты шутишь?
— Нисколько. По той же схеме работали. Утром из дома в приличном прикиде, потом в ту контору. Вышла в мешке каком-то вместе плаща, волосы всклокоченные, ботинки драные. Довез ее кавалер до оптового рынка и поставил у бочки с селедкой. Грязь кругом, мат-перемат, а она знай себе селедочку нахваливает. Я тоже у нее купил, она дешевле, чем соседи, отдавала.
— А дальше? — меня уже начинала интриговать эта затейливая дама.
— Да все. Распродала товар, сдала выручку, и этот чернявый опять ее отвез переодеться, а потом домой.
— Но она ведь не каждый день так чудит? — уточнил Гришка.
— Не каждый. Но когда не чудит, сидит дома или ходит в салон красоты. Или по магазинам. Ничего интересного.
— Квас хорош, — похвалил Гришка, наливая пенистым хлебным напитком второй стакан. Мы с Ваней тоже приложились от души.
После обеда неожиданно позвонил Петр. Я не ждала от него второго шага так быстро и несколько растерялась. Моего замешательства хватило, чтобы он принял молчание за согласие и быстро назначил встречу в чопорной кофейне, где из серьезной еды только салаты, а из спиртного — пижонские коктейли.
Поигрывая клубничкой у плотоядно растянутых губ, Петя вовсю наслаждался процессом завоевания очередной крепости. Я ему не мешала. К тому же смотреть на него было — одно удовольствие. Его лицо не относилось к тем, которые запоминаешь на всю оставшуюся жизнь, но весь облик в целом производил сокрушительное впечатление. Не какие-то отдельные части, хотя многие из них несомненно были хороши, а манера вести себя, легкая и вместе с тем сильная грация гепарда, железобетонная уверенность в себе, которая не придавливала собеседника, а защищала.
— Ты восстановилась после тренировки? — да, а еще у него был приятный, чуть хрипловатый голос.
— Побаливают мышцы, — призналась я.
— Так и должно быть, — уверил Петр и вальяжно погладил меня по коленке. Странно. Восхищаясь мужчиной на расстоянии, при телесном контакте с ним я замирала от непонятного, слегка неприятного ощущения. Примерно то же самое я испытывала на приеме у дантиста. Ласковый и внимательный доктор, прежде чем усадить меня в кресло, всегда ободряюще хлопал по спине. Такая у него была прелюдия перед долгой пыткой.
Разговор не клеился. Петя ни на секунду не позволял себе расслабиться, он контролировал нашу беседу с рвением тюремного надзирателя. Шаг влево, шаг вправо — расстрел на месте. Допивая второй коктейль, я почувствовала дискомфорт в желудке. За весь день было очень мало съедено, зато в избытке выпито. В животе подозрительно заурчало. Кажется, мне кое-куда надо.
Закрывшись в «кабинете задумчивости», я попыталась придумать веский повод и улизнуть. Нас еще ждал десерт, но мне отчаянно не хотелось оставаться с этим человеком. С одной стороны он меня привлекал. С другой — я его все больше и больше его боялась. И так как причину страха объяснить не могла, боялась еще сильнее. Однако… кажется, я застряла в этом укромном местечке надолго. Запиликал телефон, пришло сообщение от Гришки. Очень лаконичное: «Спасибо за квас». Пожалуйста, подумала я, грустно разматывая рулон туалетной бумаги.
Минут через десять, так и не разобравшись в своих непростых эмоциях, я приоткрыла дверь. Туалеты в заведении был общими. В просторном холле у раковины мялся Петр. Он не услышал движения за спиной — в этом заведение считалось хорошим тоном услаждать слух посетителей сортира приятной классической музыкой. Господи, что он делает? Петя методично обнюхивал себя. Он поднес к носу ладони, наморщил нос, потом закатал рукава пуловера и прошелся носом от запястья до сгиба локтя. То же самое проделал со второй рукой. Когда он наклонился и снял ботинок, я отпрянула вглубь «кабинета». Минуты через три, видимо обнюхав все, до чего можно достать носом, Петя вышел. Это был настоящий культурный шок. Такого от сенсея я не ожидала.
— Проблемы? — спросил он, когда состроив на лице трагическую мину, я подошла к нашему столику.
— Ага, пойду, пожалуй, домой.
— Я довезу.
— Нет, хочу подышать воздухом. Мне тут рядом.
— Ну как знаешь, — без особой грусти попрощался со мной Петр. Дотронулся до моей руки и тут же резко отстранился.
Стараясь привести мысли в относительный порядок, и не пропуская по пути ни одного общественного биоклозета, я двинула к дому. Дорога заняла у меня не меньше двух часов. Но некоторые, до этого лишь намеком обозначенные догадки, обрели вполне конкретные очертания. Мачо, обнюхивающий свои ботинки, был несомненно очень удобен на роль маньяка. Скрытые комплексы, страх перед собственным телом… Неуемная страсть к женскому полу, старательно демонстрируемая при каждом удобном случае и в то же время внутреннее равнодушие, холодные, которые так и пробиваются через броню мускулов, загара и внешнего лоска.