Я не часто привязываюсь к едва промелькнувшим людям, но после более ближнего знакомства меня к ней как припаяли. А ведь всё в Белой поначалу должно было оттолкнуть – она не пожелала мне в тот вечер спокойной ночи, не заикнулась о следующей встрече, не предприняла попыток сохранить связь: высадила у перекреста моей улицы, посоветовала спустить всё, что на мне было, в мусоропровод и в знак прощания подняла пальцы, лежащие на руле. Вот и вся история.
Может, Белая бы так и осталась пометкой в моем ничтожном списке безумств, не встреться мы потом вновь в том же самом здании – не знаю, была у ней встреча с клиентом или нет, она шла, уставившись в телефон с сумкой на плече, но столкнувшись, девушка усмехнулась, моментально меня узнав:
– Второй раз – случайность, третий – система, так что в следующую встречу мы просто обязаны будем узнать друг друга поближе.
Никто не дернул меня тогда за язык, желавший извернуться в словах: «зачем тратить время, давай сейчас?», и я только растерянно кивнул, слишком поздно среагировав, когда мы уже разминулись. Белая, я уже тогда заметил, любила еловые растенья, потому что и духи у неё были свежим и напоминали о зиме.
А третий раз себя долго ждать не заставил – неподалеку у дороги, когда я шел по пешеходке и уловил боковым зрением черный капот со знакомыми номерами; Белая уже ехидно улыбалась мне через лобовое стекло, смотря из-под челки.
Как идиот я тогда выглядел, застыв посреди дороги с приоткрытым ртом и занесенной в шаге ногой. Безумства, видимо, определились в моем распорядке на постоянку, иначе почему я тогда забрался к ней на пассажирское сиденье, а не прошел мимо?
– Ты видел со стороны, с каким хмурым ходишь лицом? – cпросила она у меня, когда светофор дал добро на движение. – Намного приятней, когда у прохожего улыбка.
– Я о своем думал. – Я сразу стал защищаться. – И для улыбки нет повода.
– Для неё нужен повод? – Белая взглянула в зеркало над собой, – это просто располагает к себе. А хмурость тебе не к лицу.
– Может, мне существование не к лицу? – пробормотал я, утопая в сиденье.
Я взмахнул руками для пущего эффекта, наклоняясь к Одиночеству.
– Понимаешь, а, уже тогда я должен был выскочить из его машины, почувствовав неладное, и понять, что мне тут светит только летальный конец. Но нет же, кретин. Потом начал ходить по городу с какой-то улыбкой придурка, распугивая детей.
– Никто же заранее не знает, что будет, встречая других людей, – произносит мой гость спокойно и тихо, будто успокаивает меня. Я киваю и снова пью. Конечно, я не могу не согласиться.
Закон косвенного усилия гласит, что всякого расположения к себе проще добиться обходными путями: хочешь произвести впечатление? Восхищайся другим человеком. Хочешь заинтересовать в себе? Сам заинтересуйся собеседником. Хочешь быть счастливым? Сделай счастливым другого.
Я так и поступал, я ронял всё внимание к ногам Белой, впитывал её слова по слогам. Говорят, ничто так не располагает к себе, как уступчивость и понимание, но Белая одержима деструктивным критицизмом, и всё равно – всё равно! – я всецело к ней тянулся.
Белая вшивая, она предупредила об этом в нашу первую встречу, когда сказала, что ненавидит бессмысленные прогулки, имеет перечень критериев для общения и не держит своё мнение при себе (с отсылкой на "чаще всего нехорошее").
Я, вытягивая её из дома для того, чтобы пройтись вдоль площади, всегда поспешно говорил, что человеку следует в день делать 1000 шагов для хорошей циркуляции крови, и это «огого какой» смысл.
Она смеялась и отвечала, что со мной этот принцип можно и опустить.
Я не знал, можно ли её жесты разгадывать как шифр симпатии, когда Белая проводила ладонью вдоль моих волос или, не спрашивая, фотографировала меня на телефон во время обеда в кафе, стоило мне отвернуться к окну.
Я не верил ни одному её «я удалила, не бойся».
Или когда внезапно забирала меня с работы на машине, ворчала в трубку «давай быстрее», а на вопрос «что-то случилось?» отвечала: «ничего, просто посиди со мной немного». Когда всучивала мне свои питьевые соки в пакетах, которые я даже не пью, и спрашивала, неужели у меня одна куртка на все сезоны. Чувства Белой с самого начала непонятны, как и характер. Тот – сложнейшая комбинация неизвестных символов, у меня от неё постоянно кружится голова.
Она любила шутить, что продала душу дьяволу и попадет в ад – это место для адвокатов, самоубийц и сотрудников колцентров. Про свою работу много не рассказывала – ей шел лишь второй год – разве что делилась своими мыслями об обвинителе, подбирала к нему прилагательные, существительные. Я снимал с неё стресс ромашковым чаем, потому что Белая не пьет.