— Это у кого ж ума хватило? — Я был настолько потрясен, что сел на ящик с патронами. — Какой идиот взял ребенка на Дорогу?
Чермаш молчал, крутя в длинных пальцах детскую рацию, покрытую бордовыми пятнами по салатному пластику, которую достал из кармана.
«Смотри: вояка, а пальцы как у пианиста… — пришла в голову неуместная мысль. — Как люди такую дурную профессию выбирают? Почему решают, что именно они должны проливать кровь за кого-то, кто, в принципе, им совсем не знаком и не дорог? Или это от безысходности? Но ведь бывают военные по призванию… Суворов, например, возможно, был бы весьма посредственным музыкантом, зато как полководец… Боже мой, о какой чуши я сейчас думаю!»
— Я догадываюсь, зачем его взяли, — Санек, похоже, побледнел еще больше, хотя больше было уже некуда. — Как Проходимца. Я узнал, что ребенка нашли, на которого система отреагировала, — во внутренней сети базы на отчет наткнулся, когда программы по просьбе Картенки на штабной комп ставил. Но не думал, что его привезли к нам, да еще и на машину определили. Пацан восьми лет… детдомовский… И надо же: на машину с игрушками…
— Уроды, — процедил сквозь зубы Иван. — На чем угодно заработать пытаются… я бы таких поставил к стене — мир чище бы стал…
Детская рация в его пальцах вдруг пискнула и зашипела. Из дыры в прицепе донесся ответный писк.
— Кнопку не жми, — отстраненно посоветовал Ивану Санек.
Чермаш озадаченно посмотрел на зажатую в кулаке игрушку. Медленно разогнул пальцы и вдруг отлетел в сторону тряпичной куклой среди красных брызг. Огромная тень ударила в борт прицепа, задев меня мимоходом. Мир крутнулся перед глазами. Я потерял ориентацию от удара и очнулся под днищем прицепа, тщетно пытаясь вдохнуть воздух в сплющенные ударом легкие. Сверху что-то громыхало, билось, визжал металл. Прицеп ходил ходуном… орал какой-то человек — не разобрать слов… слышались автоматные очереди…
Наконец мне удалось набрать выбитое дыхание. Перевернуться. Перед глазами все шло кругом…
Пытаясь ползти, чтобы выбраться из-под скачущего прицепа, я попал руками в какую-то теплую липкую лужу. Потом перед глазами оказалось чье-то лицо…
Чермаш. Стекленеющие глаза, струйка крови изо рта. На секунду его остановившийся взгляд стал более осмысленным. Он что-то попытался сказать, я приблизился вплотную, стараясь разобрать слова… что-то вроде «беги»…
Чермаш неожиданно пополз назад с непонятной скоростью и исчез из поля моего зрения. И только несколько секунд спустя я понял, что не сам он полз, что его что-то утащило… Прицеп продолжал двигаться надо мной, и я перекатился наружу, прикрывая голову руками. Поднялся на ноги. Снова упал, спасаясь от просвистевшего надо мной толстого шипастого бревна. Пополз в сторону, осыпаемый коробками с Барби и Человеками-пауками. На глаза попалась автоматная рукоять, торчащая из хлама, и я, вытащив автомат — автомат Чермаша! — принялся лихорадочно искать предохранитель.
— Только не торопись, только не торопись, — бормотал я, не спуская глаз с бьющегося над прицепом огромного тела. Раскрыл приклад, щелкнул затвором, снял предохранитель, расположенный, слава богу, справа, как и у «АКМа», передвинул шпенек переводчика огня на стрельбу очередями. — Это тебе не «Сталкер», здесь не сохранишься… — и, направив ствол на извивающуюся многометровую тушу, нажал спуск. Отдача оказалась не такой бьющей, как я опасался. Очередь чувствительно вдавила складной приклад в плечо, и, хотя ствол повело вверх, пули попали в цель, да и трудно было бы промазать по такой громадине с нескольких шагов.
Попадание трассы пуль с такого близкого расстояния буквально вскрыло тушу на протяжении метра. Ошметки плоти, какая-то жидкость дурно пахнущей струей окатили меня с ног до головы.
Удар! Скрежет! Тварь опрокинула прицеп и, плюхнувшись на Дорогу, забилась нелепой гигантской рыбой, выброшенной из родной ей среды. Брызгала зловонная жидкость… Меня вывернуло наизнанку на валявшиеся повсюду игрушки. На только что стрелявший автомат…
— Валим отсюда! — заорал сзади меня Санек. Он ухватил меня за куртку, пытался тащить от молотящего во все стороны шипастого хвоста.
— Патроны, — сквозь рвотные спазмы простонал я. Попытался вытереть кислую горечь со рта. — Ящик взять надо… Хотя бы ящик…
— Какие, на хрен, патроны?! Ты голову подними!
Я задрал трясущуюся голову, взгляд запрыгал в полосах тумана. Тень! Вторая, третья… Словно мы были на дне океана, а над нами кружили почувствовавшие запах свежепролитой крови акулы.
— Ты их всех перестрелять собрался?! — орал Санек, тряся меня за плечи.
Бьющаяся на Дороге тварь на секунду затихла, а затем судорожным рывком кинулась к перевернутому прицепу, слепо врезалась в него, отодвинув еще на пару метров.
Туман вспыхнул ярчайшим светом. Раздался дикий рев гудка, и из сияющего облака на нас надвинулась огромная морда «Скании».
— В машину, быстро!!! — перекрыл на мгновение общую какофонию голос Данилыча.
— А Чермаш?
— Сожрали его с потрохами! И нас сожрут, давай в кабину!
— Стой! — Я ухватил за руку тянувшего меня Санька. — Я не шучу насчет патронов: без них в машину не полезу — хватай ящики!
Санек, ругаясь почем свет стоит, помог мне подтащить тяжеленные коробки к открытой двери каморки охранников. Выскочивший Шмуль подсобил закинуть их внутрь. Я кинулся к расшвырянным пестрым коробкам с автоматами, схватил одну, другую…
— В кабину, Леха! — орал Данилыч. — Вы, Санек, — закройтесь там! — они опускаются!
— Уже иду, — отозвался я, но остановился, приметив знакомый салатный цвет. Покрутился, прижимая к себе коробки со смертельными игрушками, вспоминая, где видел россыпь блистеров с батарейками…
Глава 6
— Холмс, выходит, что это страшное дело сделал ребенок!
Доктор Ватсон— Если они на нас кинутся, — бормотал Данилыч, проводя «Сканию» мимо изувеченного прицепа, — нам всем крышка. Раздавят как тараканов…
— Не кинутся, — заверил я его, поглядывая вверх из приоткрытой двери кабины. — Вернее, кинутся, но не на нас. У тебя скотч есть?
— Мне бы твою уверенность. Смотри: совсем уже низко и их все больше! — Данилыч ткнул пальцем в лобовое стекло, потом недоуменно повернулся, с трудом переключая мысли. — Зачем тебе скотч? В бардачке был… Да ты трясешься весь!
— Сейчас будь готов давить на газ изо всех сил, — предупредил я его, отрывая ленту липкого пластика и приклеивая ее одним краем к своей щеке… Да, действительно, меня трясло, руки плохо слушались. — Выжми из машины все и ту самую треть лошадиной силы — вдобавок. Ладно? Только сейчас притормози ненадолго.
Я открыл дверцу и спрыгнул вниз.
— Ты рехнулся? — Данилыч был вне себя. — Горошенко, тяни его в машину — нам без Проходимца нельзя!
Пока Горошенко мешкал, я достал из кармана детскую рацию и примерился к расстоянию. Снял заляпанную содержимым рыбьего брюха куртку.
— Данилыч, начинай катить! — крикнул, когда тяжелая многометровая туша практически вплотную прошла над крышей автопоезда.
Данилыч, перекосившись, дернул начавшего было вылезать из кабины Горошенко назад за одежду. Переключил передачу.
Я, сложив курточку кульком, зажал тангенту на рации и зафиксировал ее скотчем. Кинул рацию в кулек из куртки и бешено закрутил им над головой, с ужасом наблюдая, как разом развернулись в мою сторону равномерно кружащие до этого твари. Отпустил край куртки…
— Данилыч, гони!!!
Выхлопные трубы тягача извергли синюю тучу дыма. Я прыжком очутился на площадке под дверью, потерял равновесие из-за движения автопоезда и, обмирая, почувствовал, как рука Горошенко втаскивает меня в кабину.
Сзади послышались оглушительные удары, треск рвущегося металла… Автопоезд дернуло. Я вцепился в кресло, задыхался. В голове помутнело.
— Дыши в пакет! — перед моим лицом появился целлофановый пакет с парой пирожков. — У тебя гипервентиляция, дурачок! — крикнул Горошенко, когда я попытался отбиться от пакета. — Дыши в него!