В тот вечер Белль Виккерс вернулась домой чуть позже шести. Рейкс сидел у окна. Он кивнул, посмотрел, как она ушла в спальню переодеться. На смену гнезда вернулась, наконец, старая прическа.
Через несколько минут она подошла к бару и налила себе выпить.
— А вы не хотите?
— Пока нет, спасибо. Где вы были? У Сарлинга?
— Да, я отнесла досье. И еще нашла запирающийся гараж, куда можно ставить машину. Вдобавок там есть такая штука, ну, знаете, вроде лестницы, что спускается с чердака, когда дернешь за веревочку. Я заплатила за полгода вперед под фамилией Смит. Гараж у поворота на Эдгвер Роуд. Не близко.
— Ничего. Как там наш Фантомас?
Белль взглянула на Рейкса с изумлением и расхохоталась:
— Так вот как вы его себе представляете!
— Почему нет? Он ведь не настоящий. В жилах у него не кровь, а какая-то зелень.
— Он хочет узнать, кого вы выбрали?
— Неужели? А я и не собираюсь ему говорить.
— Значит, вы решили защитить этого человека на случай, если Сарлинг не сдержит свое слово?
— Возможно. А может быть, и просто так, черт возьми.
— И то, и другое, наверно. Но, насколько я вас знаю, вы склонны ко второму.
— Вот как вы обо мне думаете!
Она села и отхлебнула глоток.
— Время от времени. Я не против. Сама иногда такой бываю. Мы оба на крючке, а оттого обидчивы и капризны.
— Если спросить, как он подцепил вас, вы ответите?
— Не сейчас. Может быть, потом. А вы — вы бы рассказали?
— Нет. Вы и так знаете обо мне достаточно. Я настроился жить так, как жил, — вдруг появляетесь вы со своим запечатанным конвертом. В Девоне осталась моя настоящая жизнь. А это, — он встал и обвел жестом комнату, — это кошмар. И он не кончится до тех пор, пока есть Сарлинг и его досье.
— И светокопии.
— Где он их держит? За городом, в Меон Парке?
— Да.
— Вы когда-нибудь думали оставить его… просто исчезнуть?
— Наверно, думала. Но у меня не выйдет. И я перестала размышлять об этом. Рано или поздно он умрет.
— Богачи живут долго. У них есть деньги, они покупают время у докторов, покупают слуг и места под солнцем. Смерть кое-кого нужно ускорить.
— Я не… да вы что, серьезно?
Он повернулся, возвышаясь над ней. В ее руке, в руке с обручальным кольцом — широким тусклым золотым ободком — серебрился от маленьких пузырьков тоника стакан джина. Иногда одна речь ее, все эти «ну, вроде» и «возможно» раздражали Рейкса, ему даже смотреть на нее становилось неприятно. Но такие мысли придется заглушить. Она ему нужна.
— Вы поймете, насколько я серьезен, — ответил он. — Думаете, Сарлинг не знает, что я за человек? Он сам вам обо мне говорил, не так ли?
Она не ответила. Рейкс опустил руку, взял ее за подбородок, крепко сжал его и повернул к себе:
— Разве нет?
— Да.
— Что ж, тогда давайте начистоту. Я хочу убрать его. Но убрать — это мало. Мне нужны досье и их светокопии. Я хочу увидеть, как они сгорят. Бессмысленно убивать Сарлинга, не завладев ими. — Он улыбнулся. — Вы настолько влюблены в свою золотую клетку?
— Она не так уж плоха. Особенно сейчас, когда он не заходит в нее и не пристает ко мне. Вы ведь шутите, да?
— Что хочу его убить?
— Нет. Что думаете, вроде я… помогу вам, что ли?
— А почему бы вам и впрямь не помочь? Ведь это же очевидно. — Рейкс по-настоящему удивился. Белль поняла это. Ей вдруг стало жутко: она увидела его, такого высокого, твердого, воплощение здоровья и силы, слушала его речи о смерти — нет же, господи, — об убийстве так, будто обсуждался распорядок дня. Получив досье и светокопии, он убьет старика. Раздавит как муху.
— Но это же убийство, — возразила она с тревогой.
— А вы хотите служить ему до самой его смерти? Он и сейчас уже немного не в себе, а может стать еще хуже. В конце концов вы попадете в такую переделку, которая уничтожит вас. А я не потребую от вас многого. Только некоторые сведения.
Он стал готовить себе коктейль. Она не сводила с него глаз. А ведь Рейкс прав. Сарлинг и впрямь изменился за последнее время. «Господи, ты же знаешь, я хочу стать свободной. Но убийство — плата слишком высокая даже за свободу». Они по-разному относились к собственной независимости. Рейксу она была дороже всего, он не заботился, сколько за нее заплатить и что ради нее сделать. Истоки этого крылись в его уме, самоуверенности и твердой убежденности в своих силах. «Зачем, — думала она, — протянула я руку и впервые украла из универмага мешочек с пудрой? Первый бесчестный шаг, а я — в блаженном неведении о том, куда он может завести».