Выбрать главу

— Т-ты кто? — ошеломленно спросил он, роняя с губ пузырящуюся пену «Кедрового бальзама». Ладно, хоть в обморок не брякнулся.

А вопрос был хорош. Что называется, в лоб. И, наверное, поставил бы в затруднительное положение кого угодно. Но только не меня.

— Конь в пальто! — быстро ответил я и превратился в хорошо одетого пони. После чего постучал подкованным копытом по содрогающемуся в корчах «смесителю» и сурово справился: — Что тут у нас за безобразие, а? Ритуальная музыка сибирских шаманов? Сочинение Шнитке «Жизнь с идиотом»? — Я посмотрел на него в упор и угрожающе проржал: — Сегодня же замени прокладки, козлик, или жди серого волка!

Мужичонка козлом не оборотился, а швырнул в меня щетку, азартно взвизгнул и бросился вон. Убегать он пытался, не выпуская жуткого пришельца из виду, поэтому налетел плечом на дверной косяк и здорово ударился. Это, тем не менее, лишь придало ему сил и скорости.

Я был не уверен, что он понял и осознал сказанное. А тем более — что принял к сведению. Поэтому, закрыв благодарно хрюкнувшие краны (а вам такое проделать непарным копытом под силу?), последовал за ним.

В голове вертелось знаменитое: «Деточка, все мы немножко лошади, каждый из нас по-своему лошадь». Подковы оставляли на линолеуме глубокие вмятины.

Поиски не затянулись надолго. Мужичок обнаружился в кухне, сидящим прямо на полу между столом и холодильником. Выставив перед собою крошечный топорик для разделки мяса, он вдохновенно стучал зубами и торопливо всхлипывал.

Я остановился напротив и направил на него требовательный взгляд.

— Так. А здесь, дядя, ты давно прокладки менял?

Он не ответил, застучав еще звучнее своими вставными — желтого металла и бело-голубого пластика — зубами, и ухватился за топорик второй рукой. Губы его были уже сухими и чистыми. Пасту он, видно, успел слизать и проглотить.

— Понятно, — недовольно всхрапнул я, поднимаясь для вящей внушительности на дыбы и пританцовывая. — Никогда не менял. Ну так займись этим сегодня же! Настоятельно рекомендую! — Я погрозил ему копытом и медленно ушел в пол.

Когда я погрузился приблизительно до шеи, мужик, наконец, заголосил. И кричал еще долго: я уже был дома, приводил себя в человеческий вид, а он все никак не мог успокоиться. Для меня, однако, не было в это утро звуков приятней.

Настроение заметно улучшилось, и я с аппетитом позавтракал.

По пути на работу, а было это часу в одиннадцатом, я не удержался и завернул в сравнительно небольшой, однако крайне симпатичный магазинчик английской одежды «FIVE O'CLOCK». He то чтобы мне было очень по пути, но… Но больно уж захотелось мне на куколку свою поглядеть. На Аннушку.

О том, что я считаю ее куколкой (тем более своей), она, вероятнее всего, не подозревает. Как-то не представилось случая известить. Служит Аннушка в этом чисто мужском магазине ведущим продавцом-консультантом. Подозреваю, что специалист по подбору кадров в «FIVE O'CLOCK» — профессиональный психолог. Не иначе. Потому что едва ли не каждые здешние девять посетителей из десяти — вроде меня. Приходят в магазин единственно на прелестную консультантку поглядеть да советы, даваемые хрустальным голоском, послушать. Где уж после этого от покупки отказаться?

Козлы.

Аннушка скучала в галантерейном отделе. Тая и млея под ее васильковым взглядом, я пощелкал зажигалкой, которая была мне нужна как монпансье к пиву, перебрал десяток столь же «необходимых» галстуков и наконец приобрел яично-желтый поясной ремень с белой строчкой. Бюджету моему, и без того к концу месяца почти истощившемуся, был нанесен этим ремнем прямо-таки сокрушительный удар по филейным частям. Чего, однако, не сделаешь ради прекрасных глаз! Уходя, я шепнул:

— До завтра, ангел…

Шеф нависал над столом подобно грозовой туче, разве что молний не метал. Тоже, наверное, не выспался. А туча была самая настоящая: начальником-то у меня не абы кто — ближневосточный ифрит 435-го до новой эры года рождения. В наследство от мрачных веков, известных нам оголтелым рабством и неуважением прав человека, у Сулеймана Маймуновича остались неистребимая любовь к сластям и дешевым видеоэффектам, а также скверный характер. Как ни удивительно, почти то же самое можно сказать обо мне. Сласти, эффекты, характер. А что вы хотели? Каков поп, таков и приход.

— Так, Павлин-мавлин! — загромыхал шеф, бравируя своим непередаваемым акцентом. Вообще-то я Павел. А для родных — Поль, в честь прадеда-француза. Если верить семейным преданиям, он был летчиком из «Нормандии—Неман»[1]. Но шеф со мной в родственных связях не состоит.

вернуться

1

«Нормандия—Неман» — название истребительного авиационного полка «Сражающаяся Франция», действовавшего на советско-германском фронте в 1943—1945 гг. — Здесь и далее примечания автора.