– Что за врач? Фамилию помнишь?
– Не особо. На «Т». То ли Троцкий, то ли Терентьев. А что?
– Да вообще ничего. Как ты еще проучилась пять курсов и тебя никто не грохнул, ума не приложу. С тобой в разведку не пойдешь. Ты на хрен всех сдашь еще до начала допроса и пыток.
– Конечно, сдам до пыток. Какой смысл страдать и мучиться, если тебя потом все равно грохнут? – сажусь на колени и сразу же пытаюсь удержать вырывающегося пса. – Так хоть можно обойтись одной пулей. Я – трусиха, чего тут скрывать. Во сне, кстати, всегда притворяюсь мертвой, когда мне снится, что немцы приходят или маньяк какой-нибудь.
– И что, успешно? – насмешливо бросает он.
– Конечно, успешно. Я же жива.
– Ты не, Женя, ты…
– Кто?
– Тяжелый клинический случай.
– Ну, пусть будет так.
– Вот здесь держи, – обхватывает мои ладони и помещает на нужном месте на собаке. – Сильнее, Жень.
– Ага, – киваю, крепче сжимая собаку, параллельно наблюдая за тем, как Зорин тянется к коробке.
Только сейчас заметила, что он в простой белой футболке и джинсах. Уж очень ему идет такой наряд. Правда, футболка запачкана кровью. Сейчас, наблюдая за тем, как Зорин обрабатывает раны Гриши, я вдруг представила, как он защищал свою собаку. А он точно это делал. Он такой. Возможно, потом даже нес его на руках. Нахмурен и очень сосредоточен. Переживает. Любит его совершенно точно.
– Тебе плохо? – внезапно вырывает меня из раздумий голос Зорина. – Голова болит?
–Ага. И странное состояние. То ли слабость, то ли дрожь. Не разобрать.
– Отходняком зовется. Только чур на меня не блюй.
– Что?
– Вид у тебя такой, что хочешь блевать. Так вот, не на меня, иначе потеряется флер загадочности.
– Флер загадочности? Вы хотели сказать, романтичности?
– Я похож на романтика? – издевательски усмехается он.
– Ну не так чтобы очень, но…
– Но тебе бы хотелось во мне его видеть. И вот мы опять возвращаемся к началу. Если ты думаешь, что я крайне положительный персонаж, который тебя вчера не поимел, потому что хороший, чуткий, заботливый, ласковый, нужное подчеркнуть, тогда мой тебе совет – сними с себя розовые очки, которые на тебе в принципе не должны быть, учитывая, твои исходные данные, и вспомни о том, что я тебе изначально предлагал. У нас с тобой ничего не изменилось, за исключением того, что теперь между нами есть маленький секрет.
– Гондон, – вырывается из меня прежде, чем я успеваю подумать.
– Что?
– Вспомнила вдруг препода гондона.
– Вижу, что тебе становится лучше, – как ни в чем не бывало продолжает Зорин, пропустив мимо ушей мой укол. – Но условия прежние, на меня не блевать.
– Я постараюсь.
– Замечательно. Раз не умеешь, значит шей.
– Где логика?
– В словаре на букву «Л». Ты колготки свои штопала, уж с этим и подавно справишься. Эту рану зашиваю я. Вот эту мелочь потом – ты. Поняла меня?
– Ну, допустим, – киваю, пристально наблюдая за тем, что он делает.
Ловко. Легко и просто. Как будто всю жизнь хирургом проработал. И все бы ничего, если бы не мое состояние. Не припомню, когда в последний раз мне было так плохо физически. Почему-то сейчас стало еще хуже.
– Не витай в облаках. Нормально держи Гришу, – грубо бросает Зорин, от чего я уже несдержанно почти истерю в ответ.
– Я стараюсь!
– Извини, у меня дурное настроение сегодня.
Самый главный вопрос «почему». А вдруг я сделала что-то нехорошее, после того как Зорин ушел из спальни? А если сама к нему пришла? Что-то наговорила? А может, приставала к нему с тем, чтобы закончить начатое? Нет, не могла я такого сделать. Не могла.
– Давай, твоя очередь.
– Ага, – киваю, когда Зорин дает мне перчатки и именно в этот момент его пальцы коснулись моей руки.
Меня моментально бросило в жар, когда картинки вчерашнего вечера с участием этих самых пальцев пронеслись перед глазами. Могу поклясться, что Зорин понял, о чем я думаю. Я резко схватила перчатки и кое-как их надела. Тут же, не раздумывая, начала зашивать небольшую, но глубокую ранку. Как ни странно, мне удалось сосредоточиться и руки, несмотря на состояние, не тряслись. Но вот, пот с меня, кажется, льется рекой. Ощущение, что от напряга и совершенно точно от пристального взгляда Зорина, я вся мокрая.
– Ты как? – как будто специально интересуется он именно в этот момент.
– Не очень. Что-то я вся взмокла. То ли оконфузилась от страха, то ли…
– Возбудилась до неприличия, – насмешливо бросает он. Спокойно. Это обычная провокация в его духе.