Я глубоко вздохнул, настраиваясь на разговор.
— Да?
— Почему ты так долго подходишь к телефону? Будто у меня других дел нет, как пытаться дозвониться до тебя, — вместо приветствия начал мужчина. Да, примерно к этому я и готовился, но если разговор начался без нравоучений о студентках, значит, тема беседы окажется другой. Это радовало.
— И тебе привет.
— Привет-привет, завтра конференция, ты должен быть, как представитель нашего факультета.
— Официально я не работаю на твоем факультете, если ты вдруг забыл. — фыркнул я, включив громкую связь и сбрасывая с себя лишнюю одежду. Отец на том конце провода тяжело вздохнул, почти в точности, как я несколько минут назад.
— Ехать должна была Стенелли, но она на больничном, ее заменяешь ты, поэтому будь готов к десяти утра, место пришлю. Я там тоже буду, — пытаясь успокоить, проговорил он. Но сработало это в обратную сторону. Я стал еще сильнее проклинать все происходящее.
— Монро?
— Я сказал, что едешь ты, значит, едешь ты. — безапелляционно заявил мужчина, а затем, сухо попрощавшись, сбросил вызов.
Я устало опустился на диван в гостиной, бездумно уставился в потолок, ощущая острое желание написать Изабелле. Вот только почему-то ее номера телефона у меня не было.
Два дня. Целых два дня нудной и просто ужасно скучной информации в не супер приятной компании. Отец то и дело каждый раз проверял внимательность, изредка поглядывая в мою сторону, будто я мог отвлечься на что-то кроме занимательных статистик и планов его любимых коллег.
Искренне не понимал для чего ему представитель факультета, если он и сам присутствовал на этой встрече. Это было жутко тупым и нелогичным, учитывая, что представитель факультета носил ровно ту же фамилию, что и декан этого факультета. А в то, что отец хотел мной похвастаться я не особо верил.
И ответ на этот вопрос я узнал утром в пятницу, когда уже должен был привычно раздражать Ротчестер своим присутствием на лекции по литературе. Удивительно, но мне не хотелось, чтобы она думала, что я просто взял и исчез. И надеялся, что она так не думала, потому что об отмене моих лекций и отъезде узнала так же, как и все — через свою старосту, а та из деканата. И если еще один день отсутствия можно было как-то объяснить, то всю пятницу и выходные уже сложнее. Да и не особо хотелось торчать здесь в выходные. В общем, отец просто взял и уехал, сказав мне, что его присутствие требовалось только в первый день, а на остальных хватит и меня.
И сейчас я снова сидел, скрывая зевоту и ярое желание сесть в машину и вернуться домой, в свою постель, сменить ужасный отель на привычную обстановку, в которой все лежало по полочкам и так, как мне было удобно. И, наконец, сползти с этих неудобных стульев, превращающих задницу в квадратик.
Воспоминания о том, с какой регулярностью отец скидывал звонки мамы во время выступлений, до сих пор выводили из себя, снова подкидывая вопрос о том, как из счастливой семьи мы превратились в это. И даже не «мы» — этого уже давно не было, а они. Мама и папа, которые ради друг друга могли перевернуть половину мира. В какой момент отец завел любовниц с именем «работа» и «репутация», а мама, забыв про свои интересы, осела дома? Не то, чтобы я хотел разгребать эти проблемы, но, может быть, ребенка внутри меня волновал этот вопрос, а может, я просто не хотел становиться таким, как отец. Не хотел забывать о чувствах, о жизни, об эмоциях и том, что каждый человек не может быть идеальным. Что такое «репутация», если ты не можешь быть собой? Выдуманные шаблоны, которым нужно соответствовать? Что вообще крылось за фразой «не позорь меня»? Для меня это до сих пор загадка.
Стало любопытно, как бы отнеслась к этому Изабелла. Она казалась свободной, живущей по чувствам и искренней, словно солнышко. И внешне тоже была похожа на необычный лучик света, который грел только тех, кто находился близко. Но почему-то иногда казалось, что это лишь тень, привычка.
Шел ли я уже по стопам отца? Когда-то я искренне этого не хотел, ушел с архитектурного, перестал создавать что-то свое, погрузился в литературу. А теперь? Теперь сидел здесь, игнорируя свои желания, привычный режим жизни. И это не из-за Ротчестер. Наверное. Нет, точно не из-за нее, просто матрас в отеле ужасный настолько, что я плохо спал.
За мыслями и постоянными спорами с самим собой, презентация прошла довольно быстро, так что я даже не успел ничего решить, но все-таки вернулся в номер, собрал вещи, понимая, что задерживаться на конференции я больше не хотел. Если отец думал спихнуть на меня свою работу, то это уже не моя проблема. По крайней мере, моему вопросу об отъезде никто не удивился.