— Мм, неплохо, — вскидывает бровь Ирэн, мысленно прикидывая, сколько стоит жилье в этом районе. Не Белгравия, но близко. Любопытство берет над мисс Адлер верх, и в Шерлока упирается горящий взгляд, на который он лишь тяжело вздыхает.
— Если так интересно, то расскажу, как доедем, — говорить при таксисте у Шерлока нет никакого желания — меньше знает, крепче спит.
— Ладно, — соглашается Ирэн, пожимая плечами и упираясь лбом в стекло. Европейские улочки вводят её в медитативное состояние — так спокойно на душе не было очень давно. Она уже успела мысленно попрощаться с этой красотой, и сейчас происходит настоящий катарсис — вся прошлая жизнь мелькает перед её внутренним взором, и сердце, предательски бьющееся в груди, ликует вопреки всему.
«Жива! Я жива!»
Рассеянно смотрит на Шерлока, он почему-то замирает, словно испугавшись, но тут же смягчается, понимая, что слезы в глубине её глаз наконец-то не от боли, а от радости.
«Я спас тебя. У меня получилось».
Теперь и до Шерлока доходит, но он пытается сохранять спокойствие, лишь представляя, как позже, оставшись один на один в квартире, притянет её к себе и будет держать в своих руках так долго, сколько позволит им время. Шерлок с сожалением признается самому себе, что времени у них почти нет, но…
— Приехали, — с сильным немецким акцентом сообщает водитель, вырывая Шерлока из водоворота мыслей. Тот оставляет ему лишние евро, выходит под дождь и, пока Ирэн не видит, шумно выдыхает всё накопившееся напряжение минувших дней.
Пятиэтажный дом, построенный в начале двадцатого века, Ирэн впечатляет. Сложно сказать, чего она ожидала, об этом как-то не довелось подумать, но реальность более чем обнадеживает. Она с благодарностью смотрит Шерлоку в спину, следуя за ним по ступеням наверх. На четвёртом этаже они останавливаются перед дверью, ключ в замке проворачивается трижды, Шерлок галантно пропускает Ирэн вперед, и дверь захлопывается.
Они смотрят друг на друга целую вечность, из груди Ирэн вырывается вздох, а после — смех, который подхватывает сам Шерлок, зная, что смех этот — грань истерии, по которой они идут словно по лезвию ножа. И чтобы не пропасть, Шерлок притягивает Ирэн к себе, обнимает и шепчет в макушку:
— Всё позади, Ирэн. Ты справилась.
— Мы, — поправляет она и что есть силы обнимает за шею. Отстраняется, становится на носочки и мягко целует. Пульс гремит в ушах, сердце выпрыгивает из груди, и Шерлок улыбается сквозь поцелуй, откидывая свои рациональные мысли насчет сантиментов в дальний угол сознания.
Всё изменилось, и как прежде уже не будет. Хорошо это или нет, Холмс не знает, но имеет ли значение что-либо, когда Эта Женщина действительно здесь, действительно жива, действительно целует его?
— Пойду в душ.
— Да, иди.
— А потом ты.
— А потом я, — Шерлок кивает на дверь, — туда.
Ирэн скрывается и, оставшись один, Шерлок впервые в жизни ощущает пустоту.
*
Билет до Лондона Шерлок берёт на завтра — если он задержится ещё на день, то Майкрофт, в конце концов, начнёт бить тревогу, а вот это старшему Холмсу делать противопоказано. Чёрт знает, до чего дойдет он, если станет размышлять над затянувшимся делом Шерлока в Вене — к сожалению, извилины брата работают в усиленном режиме, в отличие от остальных представителей человеческой расы. Шерлоку следует быть осторожнее, и он, пусть и нехотя, осторожность проявляет. Задумываясь над тем, когда стоит забрать свой телефон у помощника Пьера, заключает, что сделает это завтра с утра — только не хватало, чтобы после всех злоключений Майкрофт выяснил местонахождение Ирэн так банально и глупо. Шерлок откидывается на спинку дивана, вытягивает ноги и зевает, на что резко появившаяся в комнате Ирэн сладкоголосо уточняет:
— О, неужели кто-то устал?
Шерлок от неожиданности дёргается, недовольно поджимает губы и отвечает:
— Хоть мой мозг и работает, как компьютер, я, к своему сожалению, всё же человек.
Ирэн усмехается, пальцами распутывает мокрые локоны и присаживает неподалеку от детектива.
— Когда улетаешь, человек-компьютер?
— Завтра, — спешно отвечает Шерлок и закрывает крышку ноутбука громче, чем стоило. Ирэн замечает — а как же иначе. — Не хочу, чтобы Майкрофт начал меня искать.
— Конечно, — понимающе отзывается Ирэн, стараясь скрыть… Разочарование, грусть? Шерлок не уверен, но гадать не собирается, чтобы не делать хуже самому себе. — Доктор Ватсон, наверно, ужасно соскучился по тебе.
Шерлок закатывает глаза и фыркает:
— Не начинай.
— Думаю, он правда соскучился, — как ни в чем не бывало продолжает она игриво, — а что насчет тебя?
— Такое свойство как «скучать по кому-то» мне, к счастью, недоступно.
— Неужели, — Ирэн была бы не Ирэн, если бы не вцепилась в эту игру клыками. — А как же твои слова в Индии? Разве ты по мне не скучал?
Шерлок угрожающе смотрит на неё, но находит в себе грамм рациональности, отрезая:
— Думаю, то, что я испытывал, называется иначе, мисс Адлер. А теперь, если твои расспросы окончены, я пошёл в душ, — он резко встаёт, но тут же оборачивается, добавляя, чтобы отвлечь её от расстановки ловушек окончательно: — Да, раз мы не умерли, то можем устроить праздничный ужин. На твоё усмотрение.
— Шерлок, — единственное, что срывается с её губ, застывая на них незабываемой улыбкой.
Он остается доволен собой — пожалуй, не так-то сложно понять женщину, когда начинаешь её слышать.
*
Перед тем, как улететь в Пакистан, Шерлок сходил в бутик и купил Ирэн платье от Karl Lagerfeld — подумал, что ей понравится. Он купил это платье, чтобы она точно надела его, когда он привезёт её обратно. Это платье, как обещание, данное самому себе и обязательное к исполнению. Он не мог вернуться без неё — если платье есть, то значит, и она должна быть. И никак иначе. Глупый психологический прием, якорь, державший его на плаву так долго.
Он замирает на долю секунды, когда Ирэн выходит из спальни и останавливается перед ним в нескольких шагах. За окном сгущаются первые сумерки, время их тает, совсем скоро придётся покинуть Эту Женщину, вернуться к своей безумной жизни, к погоням и преступникам, на Бейкер-стрит, к логике и дедукции, но сейчас он позволяет себе не думать о будущем, а находиться в необходимом настоящем. На нем самом — привычный костюм вместо проклятых исламских платков, вызывающих в Шерлоке лютую ненависть. На ней — чёрное платье — его подарок в честь жизни, его признание без слов, капитуляция с поля боя — проигрыш, окончательный и бесповоротный. Пускай, ей к лицу его ниоткуда взявшаяся сентиментальность.
— У тебя отличный вкус, Шерлок, — он отодвигает перед ней стул, а сам садится напротив, не находясь, что ответить и как себя вести в принципе. На обеденном столе — ничего, кроме двух бокалов и бутылки белого вина, найденного в баре. Заказанный Ирэн ужин ещё в пути, но не похоже, что её вообще волнует всё это, потому что свой острый взгляд она ни на секунду не сводит с Шерлока, который, лишь бы чем-то занять руки, берется за открывание бутылки. Мисс Адлер с расстановкой режет его по больному: — Ты купил его до моего спасения.
— Ты очень наблюдательна, — подавая наполненный бокал, с натянутой улыбкой отвечает Шерлок.
— Ты не допускал того, что не спасешь меня? — Ирэн игнорирует его иронию и идёт в наступление. Шерлок делает два больших глотка вина, прикрывает глаза и, ясно осознавая свое положение, честно отвечает:
— Допускал, но сосредоточился на ином исходе, что было единственно верно, раз мы оба сидим здесь.
Ирэн смягчается, прячет коготки и, последовав примеру Шерлока, выпивает.
— Спасибо, платье прекрасно.
— Рад слышать.
Между ними пролегает молчание, занавески чуть заметно колышет ветром, с улицы раздаются едва различимые голоса — Ирэн усмехается, но не говорит и слова. Шерлок сдаётся первым: