Эта мысль была ужасна. Но что можно было ожидать от молодого человека, который возвращается домой поздно вечером в кэбе?
Еще оставалось время после их возвращения из Кавентского сада, нагруженных различными деликатесами из тропиков, до семи часов вечера. Флора посвятила это время тщательному осмотру и отбору своих рисунков, обдумывая, какой из них она может рискнуть показать мистеру Лейбэну. Она должна представить один рисунок. Может ли она надеяться на консультацию, касающуюся оттенков цвета человеческого тела? По причине вдруг появившейся у нее робости все рисунки казались слишком плохими для того, чтобы их можно было показать. Рот Джульетты был неправильной формы, левый глаз Галнеи выглядел каким-то закатившимся, старик с белой бородой — эскиз «Благожелательность» — оказался слишком пурпурным в свете свечи, чего Флора совсем не ожидала. Букет камелий, который, был нарисован с натуры, выглядел, как свежесрезанная брюква, ваза с абрикосами удивительно напоминала вазу с маринованными огурцами. Флора в отчаянии закрыла свою папку.
«Я лучше ему покажу все рисунки, тогда он хоть будет знать, какая я мазилка, — сказала себе Флора. — Как бы я хотела, чтобы он был беден, тогда было бы очень милосердно брать у него уроки».
Затем она быстро побежала в соседнюю комнату одеваться. Флора распустила свои густые волнистые волосы и снова закрутила их вокруг головы наподобие диадемы. Она надела голубое шелковое платье, которым так часто восхищался ее отец. Оно было с красивыми кружевами вокруг шеи и свободными рукавами, наполовину закрывающими ее красивые нежные руки. Флора могла тратить любое количество денег на свои украшения, балуя себя различными удивительными вещами: медальками, ленточками, кружевами — в общем всем, о чем ей так мечталось в ее школьные дни.
Темные занавески были задернуты, и в двух гостиных запылали камины, вследствие чего комнаты приняли более уютный вид, несмотря на их невзрачную обстановку. Марк Чемни сидел в своем любимом кресле, чрезвычайно массивном, но довольно вместительном, в своей привычной позе, читая вечернюю газету.
— Не могу понять, что интересного находят мужчины в газетах, — сказал он.
— Ты так всегда говоришь, папа, потому что никогда еще ничего не прочитал.
— Я не могу сказать, что люблю книги, Флора. Мне нравится знать, что то, что я читаю, есть на самом деле. Что хорошего в истории, например. На этой неделе могут по-всякому фальсифицировать события прошлой. Я не хочу знать, что было, я хочу знать, что есть. О, как ты нарядно выглядишь, моя милая. Ты не часто балуешь меня, одевая это голубое платье.
— Я думаю, поскольку у нас сегодня будет компания, папа…
— Компания! Молодой, человек, живущий по соседству! Я полагаю, это как раз он стучит в дверь.
Сердце Флоры почти выскакивало из груди. Она думала о тех отвратительных рисунках наверху, удивляясь, как у нее хватило смелости выставить их для показа, о том, как будет выглядеть этот молодой человек при более близком знакомстве, поскольку раньше она видела его только мельком, на расстоянии.
Он вошел в комнату в тот момент, когда Флора предавалась этим размышлениям, и был представлен ей, при этом его рукопожатие было настолько энергичным, что это выглядело по крайней мере не по-джентльменски.
Определенно, молодой человек был хорош собой, в этом не могло быть, сомнений, он был просто великолепен. На нем был прекрасно сшитый, без малейшего изъяна костюм. Только одна странная деталь присутствовала в его внешнем виде — прекрасные длинные волосы. Флора ожидала увидеть его в черной бархатной куртке, возможно, с пятнами краски тут и там, которые говорили бы о том, что он только сейчас отложил палитру. Но он был одет как любой другой молодой человек — безукоризненно и элегантно. Флора даже почти расстроилась.
Он был очень непринужденным молодым человеком, с которым легко было общаться. Его способность поддерживать разговор служила ключом к открытию дверей для дружбы. Он рассказал им все о себе: о том, как он живет, о своих стремлениях, о намерении съездить в Рим на год или два, чтобы там усердно поработать, будто что-то было в атмосфере этого древнего города, что должно было сделать его очень трудолюбивым.
Уолтер Лейбен задавал большое количество вопросов о своем дяде, которого ему никогда не приходилось видеть. Марк Чемни по секрету рассказал ему длинную историю о том, что он знал, В целом это была очень веселая компания, собравшаяся за обедом, гораздо более радостная, чем когда у них обедал доктор Олливент. Доктор, конечно, был лучше обо всем информирован, но не был таким отличным рассказчиком, как Уолтер Лейбэн.