— Маш, а может она это самое, от того что у меня, ну это, большой? Ну знаешь, я ее до смерти… заколол? А?
Маша с легкой долей презрения посмотрела на своего брата:
— Видала я твой "большой". У Вадика и то больше.
Ба-бах! Мысли опять захватили мою голову. Ах, комплимент. Уму не постижимо, как некоторые люди умеют делать дерьмовые комплименты. "И то больше". Интересно, она это специально? Чтобы знал себе цену? Чтобы не возникал? Вообще-то, тут следует признаться, что у нас с Машей отношения чисто деловые. Ну знаете, обычные такие устные контракты, в наши времена такие встречаются где попало. "Временно, до лучших вариантов мы будем друг с другом тусоваться". У вас, уверен, такое тоже раньше было: трахаться нам всем хочется, найти кого любишь — сложно, в результате поэтому пока не встретишь кого получше приходится довольствоваться малым. Как подытоживает одна народная мысль: "Лучше хуй в руке…".
Ну и конечно каждая сторона такого контракта начинает жутко ревновать к другой, как только эта сторона находит кого-то на заслуженный пост "любви всей моей жизни". Но это и понятно. Вот ты нашла, а я не нашел. Теперь у тебя все, у меня ничего. Ты уже точно в выигрыше, а я точно проиграл. Поэтому такие отношения — хуже семейных. Они менее прочны, но ревности и склоки в них больше, чем капусты в борще.
Так вот, и у меня и у Маши были партнеры получше. Я конечно не полный урод, но особенной красотой тоже не отличаюсь. У нее хорошее тело, даже почти симпатичное личико, но она все же как-то внутренне раздражает. Поэтому обычно у нее парни на один, два раза, а потом она ищет нового. Ну там, ходит по дискотекам, сидит в злачных местах, тусуется с бывшими хахалями, стандартный набор. Как говаривал один мой знакомый: "Мне всегда нравилось, когда она открывала свой милый ротик. Я бросил ее, когда она наконец заговорила".
Но, вернемся к нашим козам. Так что же Маша хотела своей этой репликой сказануть? Я так посужу — длина нашего "достоинства" одна из самых важных тем в жизни мужика. В особенности "относительная" длина. Вот например, выражение "имел я вас всех". Оно есть практически в каждом языке и ясно показывает мужской "мачизм" на практике. Позвольте, а как же иметь всех, если длина того не позволяет? Вот вы думаете, сколько раз я мерил свой орган линейкой? А сколько раз, зайдя в публичный сортир украдкой пытался углядеть анатомические подробности других? Какой у них — больше, меньше, такой же? А школьная душевая вообще была излюбленным местом молодых шовинистов — молокососы с огромными шлангами пользовались почтением всего класса и огромной популярностью у быстро-созревающих девушек.
Кто-то, когда-то правильно подметил — ничто не является большим источником боли, чем мужской половой член. Посудите сами, как по нему не бей, всему телу нестерпимо больно. Вот и докатились — теперь я потерял способность думать ни о чем другом, кроме своего члена. Но ведь раньше мне девушки никогда не говорили, что он маленький. Почему? Боялись обидеть? А может боялись рассмеяться? Или все же я доставлял им удовольствие? Неровен час, так легко и с ума сойти.
В этот момент я очень ясно понял почему Витя решил в такой слегка неудобный момент поделиться этой своей замысловатой теорией с нами. Ведь такая теория делала его большим мужчиной, жеребцом с большой буквы ("Ж", конечно). Подумайте — он убил кого-то своим собственным членом! А ведь не многие из нас могут похвастать таким достижением. Возможно Маша, думая что это еще одна глупая идея братца, своим тоненьким каблучком раздавила Витино мужское самолюбие на корню, скорее всего и не отдавая себе отчета в том, что над мужским достоинством ни в коем случае нельзя иронизировать.
Витя уселся в угол. Он посмотрел на Зою и с досадой произнес:
— Ну а нахрен тогда она? С чего? Все было как обычно, я даже медленнее ее, потому что я сегодня весь день работал. А?
Я подошел к кровати и начал смотреть на Зою. Я знал, что ей было шестнадцать лет. Хотя грудь ее еще не целиком сформировалась, но длинные ноги, красивое лицо и шелковые волосы делали ее очень даже привлекательным объектом. Мое внутреннее "я" безошибочно записало ее (точнее обеих — Зою и грудь) в колонку "можно трахнуть". Не знаю, наверное это не очень правильно, испытывать чувства к неживой (можно сказать умершей) девушке. И все же мозг без осечки, сразу записал ее как трахабельную. Без моего желания, разрешения и письменного согласия.
Голова опять пошла анализировать этот факт (мне оставалось лишь ждать конца этого экскурса в практическую некрофилию). Ведь по сути дела ничего и не изменилось. Тело осталось телом, и та часть мозга, которая распознает объекты желаний сработала как и должна была. Есть тут другая часть мозга, которая отчетливо говорила, что секс с трупом есть что-то невыносимо больное и мерзкое. Никто не знает откуда такая реакция на мертвое тело взялась и почему секс с трупом считается страннее секса с развернутым посередине апрельским номером "Плейбоя", но эта идея не успела развиться окончательно, мое внимание неустанно возвращалось к юной красотке Зое.