Выбрать главу

«Я уговорю его, — пылко воскликнула Юлия. — Отец любит, меня и не станет мне мешать».

«В данном случае, моя милая, императора уговорить на ваш брак будет нелегко. Август станет противиться вашему браку не как император, а как отец, со всей ревностью и неприязнью, свойственными в какой-то мере всем отцам, но тут еще и усиленными его предубеждением. Он не любит Тиберия, и для моего бедного мальчика эта нелюбовь — источник вечных страданий».

Ливия больше не хотела обсуждать этот вопрос. Сказала только, что ей самой просить Августа о смягчении невозможно — слишком это будет похоже на протекционизм, столь ненавидимый и ею, и самим Августом. Принцепсу будет неприятно, если он подумает, что Ливия хочет свое положение жены использовать для возвышения сына. Да и общественным мнением ее просьбы к Августу могут быть истолкованы столь же неверно.

И Юлия твердо решила сделать все сама. Она отправилась к отцу и упала перед ним на колени, не смущаясь даже присутствием посторонних (Август принимал сенатскую депутацию по вопросу строительства нового водопровода), чем напугала императора и смутила трех сенаторов (в их числе и Марка Кокцея Нерву), явившихся невольными свидетелями такого деликатного внутрисемейного дела. Она со страстной убежденностью поведала отцу о своей любви к Тиберию. Кокцей Нарва и с ним двое других сенаторов, которых Август за растерянностью позабыл отослать прочь из комнаты, прослезились, и, глядя на них и на свою молящую дочь, император смягчился. Он пообещал Юлии подумать и во всем разобраться, попросив, кстати, сенаторов, чтобы все ими увиденное и услышанное пока оставалось в тайне. Нерва заверил принцепса от имени всех, что они будут немы. И Юлия поняла: она своего добилась, и теперь Август не сможет ей отказать, потому что его тайный уговор о молчании с сенаторами, благожелательно настроенными к Юлии, придаст всему делу положительную инерцию. Юлия правильно выбрала момент и теперь даже гордилась своей ловкостью и проницательностью.

Вечером того же дня она поделилась радостью с Ливией.

Та в душе торжествовала: главное было сделано, и все благодаря ее проницательности и ловкости. Теперь оставались сущие пустяки — уговорить самого Тиберия. Для этого нужно ненадолго отозвать его с театра военных действий под каким-нибудь предлогом. Впрочем, найти такой предлог для Ливии не составляло труда.

3

Он приехал в Рим через две недели, раздраженный тем, что его оторвали от важной войсковой операции, разработанной им лично. План операции не позволял думать о полководце, его составившем, как о военном гении; как и все, созданное умом Тиберия, он был прост — зато надежен, и с его помощью Тиберий рассчитывал уничтожить довольно хрупкий отряд далмагов, повадившийся беспокоить лагерь, в котором находилась его, командующего, ставка. За то время, пока Тиберий отсутствует, варвары, конечно, сумеют многое разнюхать о намерениях римлян — поймут, что означают перегруппировки противника, заметят несколько новых сооружений, что по приказу Тиберия построены в горах для сокрытия там засадных центурий — и с подозрительностью, свойственной диким племенам, уйдут в дремучие леса, где потом попробуй отыщи их. Очень и очень некстати был этот, неожиданный вызов в Рим.

Въехав в город в седле, как простой воин, сопровождаемый всего десятком телохранителей, Тиберий сразу же направился не к Августу, которому по субординации обязан был доложить о своем прибытии, а к матери. Именно она, а не Август, как догадывался Тиберий, была причиной его отзыва с войны. Всегда и всему в его жизни причиной она — Ливия.

В покои матери его пропустили беспрепятственно, попросив, однако, немного подождать, пока предупредят госпожу. Тиберий нахмурился: мать в последнее время любила потомить его в приемной, ссылаясь на сверхзанятость и невозможность принять сразу. Так она доводила сына до белого каления и после легко брала над ним верх, потому что Тиберий в разговоре не столько следил за ходом ее мысли, сколько боролся со своим раздражением. Сейчас он сразу обратил внимание на такой прием. Несомненно, мать что-то задумала.

Он нарочно явился к Ливии, не переодевшись с дороги, как был — в походной форме легионера со знаками отличия главнокомандующего. Словно не с матерью собирался встретиться, а с каким-нибудь вождем варваров: произвести на него впечатление строгой красотой военных доспехов. Увы, оказавшись во дворце, Тиберий в который раз подумал, что Ливия сильнее его, несмотря на весь его внушительный и победоносный вид.