— Мне казалось, что нам имело бы смысл немножко подышать воздухом, — сегодня такой прекрасный вечер. И после здешней духоты найти какое-нибудь укромное местечко... — Я бы даже предложил отдельный кабинет, если бы не боялся, что мои намерения будут ложно истолкованы и тут же подхвачены.
— Я просто в восторге, полковник.
Мы выплыли из зала (я не могу выразить это иначе), и я только молил бога, чтобы Кэри с ее молодым человеком уже обедали в своем дешевом кафе; я бы не вынес, если бы она меня сейчас увидела. Эта женщина порождала вокруг себя вымышленный мир: я был убежден, что к седым усикам у меня теперь добавился шапокляк и накидка на алой подкладке.
— Как вам кажется, не взять ли нам извозчика? В такую благовонную ночь...
— В такую блаженную, полковник?
Я не стал ее поправлять, да она бы и не поняла.
Когда мы сели на извозчика, я прибег к ее помощи:
— Я здесь еще чужой. И редко обедал не в отеле. Куда мы можем пойти, где... тихо и бывают только избранные?
Я решил настаивать, чтобы ресторан был для избранных: если бы туда не пустили никого, кроме нас двоих, мне было бы не так стыдно.
— Тут есть небольшой новый ресторанчик, — в сущности, это клуб, но очень comme il faut. Называется «Орфей». Боюсь только, полковник, что там дороговато.
— Дороговизна — не помеха. — Я назвал извозчику адрес и откинулся на сиденье. Она сидела очень прямо, и я мог спрятаться за ее массивной фигурой.
— Когда вы последний раз были в Челтенхеме?..
Нами правил в тот вечер сам дьявол. Что бы я ни сказал, это были слова из моей роли. Она тут же отозвалась:
— Ах, милый Челтенхем... Но как вы узнали?..
— Да ведь красивая женщина сразу бросается в глаза...
— Вы тоже там живете?
— В одном из домиков возле Куинз Парейд.
— Значит, мы совсем соседи. — И, чтобы подчеркнуть нашу близость, ее мощное, лиловое бедро слегка коснулось моего. Я был рад, что извозчик остановился; мы не проехали и двухсот шагов от казино.
— Для высоколобых, а? — сказал я, злобно поглядев, как это сделал бы полковник, на освещенную маску над дверью, вырезанную из гигантской картофелины. Мы были вынуждены, обмахиваясь, пробираться сквозь обрывки хлопка, которые, как я понял, должны были изображать паутину. Маленький зал был увешан фотографиями писателей, актеров и кинозвезд. Нам пришлось расписаться в книге и стать, как видно, пожизненными членами этого клуба. Я подписался Робертом Деверо, чувствуя, как она, навалившись на мое плечо, разглядывает подпись.
Ресторан был полон и довольно грубо освещен голыми лампочками. Вокруг висела уйма зеркал, явно закупленных на распродаже какого-то старого ресторана, потому что на них рекламировались вышедшие из обихода блюда вроде бараньих отбивных.
Она мне сообщила:
— На открытии был Кокто.
— А кто он?
— Ах, полковник, вы надо мной смеетесь.
— Видите ли, мой образ жизни не оставлял мне времени для чтения книг, — сказал я и вдруг прямо под рекламой отбивных увидел смотревшую на меня Кэри.
— Как я завидую тем, кто ведет жизнь, полную приключений, — заявила моя спутница и положила звякнувшую сумочку на стол. Ее ласточкино гнездо вздрогнуло, а янтарные серьги качнулись, когда, повернувшись ко мне, она доверительно сказала:
— Ну же, полковник, я до страсти обожаю слушать, когда мужчина мне рассказывает про свою жизнь. (Глаза Кэри в зеркале стали огромными, рот так и остался полуоткрытым, словно она онемела на середине фразы.)
— Да рассказывать в общем-то нечего, — сказал я.
— Насколько мужчины скромнее женщин! Если бы я совершала в жизни безрассудства, я бы не уставала ими хвастать. Челтенхем, вероятно, кажется вам тихой заводью.
Я услышал, как за соседним столиком уронили ложку, и неуверенно пробормотал:
— Что ж, я не против тишины... Что вы будете есть?
— У меня такой малюсенький аппетит, полковник. Лангуст «термидор».
— И бутылочку «Вдовы Клико»? — Я готов был откусить себе язык, — эти отвратительные слова вырвались прежде, чем я смог их проглотить. Мне хотелось повернуться к Кэри и сказать: «Это — не я. Я этого не писал. Это моя роль. Вини тут автора».
Чей-то незнакомый голос произнес:
— Но я вас обожаю. Я обожаю все, что вы делаете, как вы говорите, как вы молчите. Я хотел бы гораздо лучше говорить по-английски, чтобы я мог вам сказать...
Я медленно повернулся боком и поглядел на Кэри. С тех пор как я в первый раз ее поцеловал, я никогда не видел, чтобы она так краснела. Ласточкино Гнездо сказала:
— Какие молоденькие и какие романтичные, не правда ли? Я всегда жалела, что англичане такие скрытные. Вот почему наше знакомство мне кажется просто удивительным. Еще полчаса назад мы ничего не знали друг о друге, а сейчас вот сидим здесь, — как вы ее назвали? — с бутылочкой «Вдовы». До чего я обожаю эти чисто мужские выражения. Вы женаты, полковник?