Но Бликсон ждал своего часа. Еще один пакет акций — и он получит право распоряжаться делами фирмы. Мы были уверены, что каждую ночь перед сном он молится (Бликсон был церковным старостой у себя в Хэмпшире), чтобы эти акции поступили в продажу в тот день, когда Дрютер плавает в море на своей яхте.
4
С душевным трепетом я постучал в дверь комнаты номер десять и вошел туда. Однако, несмотря на мрачные предчувствия, я все же постарался запомнить подробности, — ведь меня непременно будут расспрашивать о них на нижнем этаже.
Комната совсем не была похожа на конторский кабинет. В книжном шкафу стояли собрания сочинений английских классиков, и хитрость Дрютера сказывалась в том, что тут был Троллоп, а не Диккенс, Стивенсон, а не Вальтер Скотт, — это создавало впечатление, будто у владельца есть свой вкус. На дальней стене висел и непервосортный Ренуар, и небольшой, но прелестный Будэн, а в глаза бросалось, что стоит тут диван и нет никакого письменного стола. Правда, несколько папок лежали на виду, но они лежали на столе в стиле эпохи Регентства; а Бликсон, мой шеф и какой-то незнакомец чинно восседали на краешках кресел. Дрютера почти не было видно — он полулежал, вытянувшись в самом большом и глубоком кресле, держа над головой какие-то бумаги, и хмуро, сердито на них поглядывал сквозь самые выпуклые очки, какие я когда-либо видел.
— Невероятно и не может быть! — произнес он своим низким гортанным голосом.
— Не понимаю, какое это имеет значение... — сказал Бликсон.
Дрютер снял очки и посмотрел через комнату на меня.
— Кто вы? — спросил он.
— Это мистер Бертранд, мой помощник, — объяснил главный бухгалтер.
— А что ему здесь надо?
— Вы же сказали, чтобы я его вызвал.
— Ага, помню, — сказал Дрютер. — Но это же было полчаса назад.
— Я уходил обедать, сэр.
— Обедать? — спросил Дрютер, словно никогда не слышал такого слова.
— В обеденный перерыв, мистер Дрютер, — пояснил главный бухгалтер.
— И они ходят обедать?
— Да, мистер Дрютер.
— Все?
— Большинство, по-моему.
— Интересно. Не знал. А вы ходите обедать, сэр Уолтер?
— Конечно хожу, Дрютер. Но господи спаси, давайте предоставим выяснять это дело мистеру Арнольду и мистеру Бертранду! Ведь сумма не сходится всегда на семь фунтов пятнадцать шиллингов и четыре пенса. А я хочу есть, Дрютер.
— Дело не в сумме, сэр Уолтер. Мы с вами распоряжаемся крупным предприятием. И не можем сваливать ответственность на других. Акционеры...
— Что за высокопарная чепуха, Дрютер! Акционеры — это вы да я...
— И тот, Третий, сэр Уолтер. Нельзя же забывать, что существует этот Третий. Прошу вас, мистер Бертранд, сядьте и просмотрите эти счета. Они через вас проходили?
Я с облегчением увидел, что счета относятся к небольшой дочерней компании, которой я не занимаюсь.
— Я не веду расчетов «Дженерал Энтерпрайзис», сэр.
— Не важно... Вы же как-то разбираетесь в цифрах, а никто другой в них, видно, ничего не смыслит. Скажите, замечаете вы тут какую-нибудь неправильность?
Беду, как видно, пронесло. Дрютер выявил ошибку, но не так уж заботился о ее природе.
— Возьмите сигару, сэр Уолтер. Видите, вам без меня пока еще не обойтись. — Он и сам закурил сигару. — Ну как, нашли ошибку, мистер Бертранд?
— Да. В счете на общие целевые расходы.
— Верно. Не торопитесь, мистер Бертранд.
— Должен заметить, Дрютер, что у меня заказан столик в Беркли.
— Конечно, сэр Уолтер, если вы так голодны... Я сам тут разберусь.
— Пошли, Найсмит? — Незнакомец встал, сделал нечто вроде реверанса Дрютеру и бочком выскользнул за Бликсоном.
— А вы, Арнольд, тоже еще не обедали?
— Не беспокойтесь, мистер Дрютер.
— Вы уж меня извините. Мне просто не пришло в голову... насчет этого обеденного перерыва, так он у вас называется?
— Право же, не стоит...
— Мистер Бертранд уже пообедал. Мы с ним вдвоем докопаемся до сути. Будьте добры, скажите мисс Буллен, что я уже могу выпить свой стакан молока. А вы не хотите выпить молока, мистер Бертранд?
— Нет, благодарю вас, сэр.
Мы остались вдвоем с Гомом. Я чувствовал себя как под огнем, когда он наблюдал за моей возней с бумагами, — тут, на восьмом этаже, на вершине горы, я словно был одним из тех ветхозаветных старцев, кому Владыка приказывал: «Пророчествуй!»