— Ладно, скоро сюда явится монашка кормить меня дерьмом в таблетках, так что вам лучше уйти. — Глаза Гусмана метали молнии. — Дайте мне несколько дней, чтобы переварить эту информацию.
— Спасибо, дорогой!
Опечаленный Силанпа вышел из палаты, проклиная свою наследственную слезливость, которая всю жизнь мешала ему бороться с собственными сантиментами.
8
Нанси принесла скоросшиватели в кабинет Баррагана. В рукавах сорочки доктора, сидящего без пиджака, поблескивали элегантные запонки в форме якорей. Казалось, даже воздух здесь был насыщен деловой энергией, от которой у Нанси похолодело в пятках, а другие части тела восторженно отреагировали каждая по-своему.
— A-а, спасибо! Присядьте, пожалуйста! — Все с тем же до предела озабоченным видом доктор указал ей на стул возле своего рабочего стола.
Некоторое время он молча изучал ксерокопии, затем вдруг заговорил со стальной ноткой в голосе:
— Сеньорита, хочу обсудить с вам и один вопрос, касающийся нашей конторы. Беседа будет носить частный характер, а потому прошу вас присоединиться ко мне во время обеда — здесь и стены имеют уши.
— Как вам угодно, доктор.
— Вы пойдете первой, а я подберу вас за углом. В двух словах дело заключается в следующем: я намереваюсь произвести ряд перестановок среди персонала, и мне требуется мнение именно такой особы, как вы. У вас еще не накопились предубеждения, но уже имеется первое впечатление обо всех нас, так что, несомненно, вы воспринимаете обстановку с большей ясностью, чем любой другой.
Нанси зарделась, колени у нее задрожали.
— Хорошо, доктор… Если смогу быть вам полезной…
— Только обещайте мне, что ни словом не обмолвитесь о нашей встрече с сеньоритами, что за дверью!
— Обещаю! — ответила она, гордая тем, что у нее с доктором есть общая тайна.
Нанси вышла из кабинета с румянцем на щеках. Трини и Нача тут же попытались испепелить ее взглядами, потом переглянулись и обменялись непонятными жестами, которые показались Нанси некрасивыми и вульгарными. Томате, как обычно, не отводил глаз от разреза у нее на юбке.
Нанси прошла на свое рабочее место и занялась приведением в порядок файлов в ящиках шкафа с документами, думая о том, что ей предстоит высказываться о людях почти незнакомых. Поэтому все время, остающееся до обеда, она украдкой наблюдала за ними, обдумывала их действия и пыталась создать у себя более или менее определенное мнение о каждом. В двенадцать тридцать Нанси встала из-за стола, взяла свой жакет и направилась к выходу, не говоря никому ни слова.
— Нанси, ты разве не будешь обедать с нами? — крикнула ей вдогонку Нача поверх своей пишущей машинки.
— Нет, меня ждет двоюродная сестра!
— А-а…
Она дошла до угла, убедилась, что никто за ней не следит, и быстро зашагала к торговому центру. Там остановилась у витрины и принялась разглядывать ткани, пока за спиной не раздался голос Эмилио Баррагана. Он открыл ей дверцу машины, и Нанси, прежде чем сесть, сняла жакет и аккуратно повесила себе на руку.
— Спасибо, что пришли, Нанси.
— Доктор… — едва сумела вымолвить она в ответ, вспыхнув от смущения маковым цветом.
Барраган повез ее обедать в ресторан, дорога к которому поднималась в сторону Ла-Калеры. Они сели за столик у окна на втором этаже, откуда открывался красивый вид на город. Барраган стал показывать разные достопримечательности, и Нанси опять покраснела, но тут же мысленно отругала себя за глупость — нет ничего постыдного в том, что она общается с таким любезным и воспитанным человеком, как доктор!
— Нанси, вы бывали в Нью-Йорке?
— Нет, доктор. Я вообще мало путешествовала.
— Знаете, во всей Боготе это место больше всего похоже на Нью-Йорк. А вид отсюда напоминает мне один замечательный ресторанчик в Нью-Джерси. Из его окон можно любоваться небоскребами Манхэттена.
За едой заговорили о деле. Барраган попросил Нанси высказать свое мнение о сотрудниках конторы. Она постаралась не ударить в грязь лицом и хорошенько припомнила то, о чем размышляла утром.
— Мне думается, что Домитило работник серьезный, ответственно относится к своим обязанностям. Он простой, честный, всегда готов помочь.
Доктор одобрительно улыбнулся, заказал еще белого вина и продолжал с интересом слушать, время от времени опуская взгляд за вырез на блузке Нанси. Он только попросил ее говорить проще, исходя из собственного опыта.
— Трини поначалу показалась мне довольно ненадежной… — Нанси отпила «такама-бланко» и не сразу проглотила, посмаковав вино во рту. — Она как-то странно смотрела на меня, но потом я поняла, что это не так, виновата моя застенчивость. Трини обладает большим профессиональным опытом, во все вникает и знает контору как свои пять пальцев.