Внезапно возле него резко затормозил «Рено-12». С водительского места выскочила темная фигура, обежала машину и бросилась в его объятия. Моника!
— Больше ты меня не бросишь одну с ключами в руке! Не будь такой кокеткой!
Он долго плакал, зарывшись лицом ей в плечо. Подняв глаза, увидел, что она тоже плачет.
— Поехали ко мне на квартиру, — сказала Моника, заталкивая его в машину. — Там, наверное, остались твои вещи, я не все выбросила во время переезда. У тебя жалкий вид. А кроме того, я хочу узнать, что значат твои разговоры о смертельной опасности.
— Кажется, я перегнул палку.
— Посмотрим, после расскажешь. Поехали!
Дома Моника направилась прямиком в ванную и открыла оба крана.
— Прими горячую ванну, иначе подхватишь простуду. А я пока приготовлю для тебя горячий сироп.
В квартире было чисто, светло, в воздухе витал легкий цитрусовый аромат; все это только подчеркивало его неприглядный внешний вид. Силанпа залез в горяченную воду и почувствовал, как возвращается к жизни.
Внезапно в ванную вошла Моника, и он инстинктивно прикрылся.
— Не придуривайся, пожалуйста! Я лучше тебя знаю, как выглядят твои гениталии, так что можешь не прятаться.
— Спасибо тебе за все.
— Перестань кокетничать, Виктор! Ты ведешь себя так, будто мы только что познакомились.
Моника принесла ему чистые брюки и рубашку. Она тоже переоделась в безрукавку, которая была ей велика размера на два и доставала до колен.
— Вот тебе полотенце. Сиди в ванне сколько хочешь, я знаю, что ты любишь. Постарайся как следует отдохнуть. Глядя на тебя, даже страшно подумать, чего тебе пришлось натерпеться.
— Ничего сверхъестественного.
— Могу себе представить. И предупреждаю наперед: если у тебя было что-то с женщинами, я не желаю об этом слышать! Жду тебя в комнате, мне еще позвонить надо.
Впервые за много дней действительность обращалась с ним не враждебно, однако Силанпа не спешил задавать вопросы, боясь услышать горькую правду и снова остаться в одиночестве.
Он закончил мыться, оделся и вышел в гостиную. Моника дала ему пончо, чтоб не мерз.
— Сейчас напою тебя горячим сиропом.
Она тоже нервничала, но Силанпа почувствовал себя в безопасности, а былые сомнения и боль куда-то ушли.
Моника вернулась из кухни с чашкой и села на диван рядом с ним.
— Почему ты это делаешь? — спросил Силанпа и затаил дыхание.
— Ты что, не посмотрел на себя в зеркало? Кожа да кости! Есть хочешь?
— Нет, спасибо.
— Когда ты ел в последний раз?
— Перед тем как поехать к тебе, — соврал он.
— Ну, так… много приходится работать?
— Как обычно. Ты мне не ответила, почему это делаешь.
— Я делаю это для себя, и хватит задавать дурацкие вопросы! Поговорим завтра, на свежую голову.
После этих слов Силанпа предположил, что они будут спать вместе. Тем не менее он остался сидеть, как изваяние, не осмеливаясь поднять глаза на Монику.
— Тебя в редакции не ругают за такие длинные волосы?
— Я уже несколько дней не хожу в редакцию. Работаю в «поле».
— Все, больше пока не рассказывай. Давай спать!
— Давай.
— Тогда ложись.
Они улеглись друг подле друга, и Моника погасила свет.
— Не спрашивай меня ни о чем, — сказала она. — Только знай, мне тебя не хватало.
— И мне тебя.
— Мне завтра рано уходить, а ты можешь оставаться здесь сколько хочешь.
— У меня с утра много дел.
— Приедешь обедать?
— Не знаю.
— Если приедешь, я дам тебе ключ, потому что меня не будет до вечера.
— А ты хочешь, чтоб я приехал?
— Конечно, хочу, бестолочь! Ты ведь мне еще ни о чем не рассказал!
Силанпа лежал рядом с Моникой, весь напрягшись, боясь шевельнуть даже пальцем, чтобы, упаси бог, не коснуться ее.
— Спокойной ночи, — пожелали они друг другу.
13
Сусан вышла из душа, включила фен и принялась сушить волосы перед зеркалом. Густой пар в ванной комнате закрывал от нее Рунчо, наблюдающего за ней через приотворенную дверь. Его особенно привлекали голые женские ягодицы. Он стал неслышно приближаться, на ходу расстегивая брюки. Внезапно Сусан почувствовала, как чья-то рука зажала ей рот, а вторая протиснулась между ног. Она замычала и, пуская слюни, попыталась укусить эти костистые пальцы, одновременно ощущая, как в промежность тычется что-то холодное. Сусан стала вырываться и услышала шепот у себя над ухом: