— Ладно, проходите.
Женщина открыла дверь; у нее за спиной маячило испуганное лицо шофера.
— Простите, что опять беспокоим вас, сеньор Осасуна, но потребовалось прояснить еще кое-что.
Осасуна усадил их на кухне и махнул рукой жене, чтоб ушла.
— Не припомните, с кем встречался советник в течение последней недели перед смертью?
— Так ведь… со многими, сеньор детектив. Должность у него такая была — всем нужен.
— Назовите фамилии, места встреч, — велел Эступиньян.
— Так ведь… к примеру, сеньор Эмилио Барраган, который доктору Эскилаче еще и родственником приходится.
— Кто еще?
Владимир нерешительно почесал подбородок.
— Напоминаю, что в нашей стране сокрытие сведений от органов правосудия считается уголовным преступлением, — заявил Силанпа. — Мы с моим напарником никуда не спешим и специально приехали сюда, чтобы вам было проще дать показания. Так что выкладывайте все, что знаете.
— Так ведь… встречался со многими докторами из муниципального совета Боготы… с членами клуба…
— А не встречался, случайно, с сеньором Элиодоро Тифлисом?
Владимир побледнел. На него вдруг напал приступ кашля, он встал, налил себе стакан воды, выпил и только после этого сумел выдавить:
— Да…
— Где и когда?
— На прошлой неделе в кафетерии гостиницы «Баката». С ним был адвокат Барраган.
— И это единственный раз, когда Эскилаче встречался с Тифлисом?
— Так ведь… — Он посмотрел на них и опустил глаза. — Я скажу, если пообещаете, что не станете потом ссылаться на меня.
— Хорошо, обещаем.
— В прошлый вторник сеньор Тифлис подослал своих головорезов, те перехватили нас на кольцевой и сильно повредили машину доктора Эскилаче.
— А это с какой стати?
— Главарь бандитов сказал, что у Тифлиса пропали какие-то бумаги, а доктор Эскилаче должен их найти и вернуть. После того случая советник пребывал в очень плохом настроении.
Силанпа понимающе кивнул и многозначительно взглянул на Эступиньяна.
— А после этого в поведении советника появилось что-то необычное? Может, он изменил свое рабочее расписание, привычки, искал защиту?
— Ну да, один раз заставил меня везти его ночью в контору адвоката Баррагана. Совсем уж поздно.
— Когда это было?
— Во вторник, я запомнил, потому что как раз в это время играла наша сборная на кубок Либертадорес.
— Ага…
— А еще каждый вечер стал пропадать в клубе. И вчера тоже велел мне отвезти его туда, прежде чем отпустить. А после видите, как получилось…
— Значит, в последний раз вы видели его в клубе?
— Да, я уже говорил на допросе.
— У меня больше нет вопросов. Эступиньян?
— Да! — Эступиньян поднялся со стула и обошел вокруг шофера. — Вы утверждаете, что ездили в адвокатскую контору в день футбольного матча. Как известно, в конце игры пробивали пенальти. Вы ездили до или после пенальти?
— Основное время уже закончилось. Я ждал советника и слушал по радио, как пробивают пенальти.
— Значит, было около десяти вечера!
— Именно так.
— А в конторе его кто-нибудь ждал?
— Нет, кажется. Во всем здании света не было.
— Еще одно маленькое уточнение… Кто пробивал последний пенальти за нашу сборную?
— Леонель Альварес.
— Это все, спасибо.
Силанпа и Эступиньян дошли пешком до Седьмой, поймали такси и вернулись к офису Эскилаче. У двери стоял на посту молоденький полицейский с мальчишеским лицом. Вход в здание преграждала желтая лента.
— Силанпа, пресса, — показал удостоверение Силанпа.
— Сеньор журналист, как дела? Как всегда, в нужном месте в нужное время?
Силанпа с любопытством посмотрел на него: низенький, в подогнанном по росту мундире, на кителе не хватает двух пуговиц.
— Вы, конечно, меня не узнали, но это я показывал вам толстяка на озере, помните?
— Конечно, помню, детектив!
— Об этом убийстве тоже в газете напишете?
— Может, и напишу. Странный случай, вам не кажется?
— Да уж, чудной. Да вы проходите, пожалуйста! Авось найдете чего интересного.
— Спасибо, детектив, с вашего разрешения.
На столе в кабинете стояла бутылка виски и два стакана. В пепельнице окурки. Силанпа подошел к окну и посмотрел вниз; «тойоту» уже отбуксировали, но на асфальте автостоянки остались ее контуры, очерченные мелом.
В шкафах с документами Силанпа отыскал копию записи из регистрационной палаты, точно такую же, как у себя; сложил в свой чемоданчик скоросшиватели, помеченные надписями «Варгас Викунья», «Клуб „Дети Солнца“», «Гран-Капитал»; и добавил к ним фотографию, на которой Эскилаче в смокинге произносит тост.