В соответствии с планом ее лечащего врача, следующий этап – лучевая терапия. Какие испытания будут впереди, неизвестно. Изможденные нечеловеческой нагрузкой врачи малообщительны, я пыталась задавать вопросы, но не получала ответа.
У меня все оставалось по-прежнему. Служба, Женька, мама. Мне 44 года, я устала выживать, и у меня нет права показать, что моя энергия на исходе, иначе, как в концлагере – смерть, я стану некондиционным работником. Я предоставила в "Совкомбанк" всю запрашиваемую информацию для активации маминой страховки, всю эту макулатуру приняли и сказали ждать решения страховой компании. Я перестала погашать ее задолженность по кредиту, и это мне аукнется в ближайшее время. Но не будем нарушать хронологию.
Через три недели мы снова были в приемнике онкологической больницы, но, по моим ощущениям – будто на вокзале в Москве в напряженный период летних отпусков: везде люди, вещи, ожидание.
Мы с ней оформили карту, и я опять повезла ее на кресле-каталке по коридорам клиники, только теперь уже в лучевое отделение. Она значительно похудела, но мой позвоночник не ощутил разности в ее весе и в конце пути отреагировал болью. Мы шли по каким-то давно не крашенным коридорам, как в лабиринте. Впереди привычным флагманом двигалась санитарка. Я чувствовала себя героем плохо поставленного триллера и ожидала нападения из-за полузасохших комнатных растений. Я не догоняю, как можно рисковать психологическим здоровьем пациентов, находящимся и так в стрессовой ситуации. Почему они не могут умереть достойно, если нет шансов на выживание?! Ремонт, относительно нестарая мебель и оборудование были только в поликлинике. В лечебных блоках все пребывало как при царе Горохе. Депрессивный цвет стен, грязные потеки, отсутствие красок в холлах. Меня от депрессии спасало только общество Женьки. Он как будто впитал в себя солнечный свет и тепло своей родины и сейчас отдавал мне, и только мне. Но мгла и безнадежность этой страны иногда сильнее стараний одного доброго узбекского парня. Мне страшно представить, что чувствовала в тот момент мама.
Диалог с доктором после размещения мамы на новом месте вкратце состоял из списка рекомендуемых ей продуктов. Курица, жирные сорта рыбы, мясо, короче – качественная белковая пища, нележалые фрукты и качественно приготовленные овощи.
Свежая мясная и рыбная продукция с большими материальными затратами были доступны. Но с фруктами в Сибири было сложно. Коррумпированные чиновники оставались слепы и глухи к действиям убогих, бездарных бизнесменов, которые продавали гниль за баснословные деньжищи в нашем медвежьем краю. Чувство собственной беспомощности сдавило горло. Я пообещала следовать рекомендациям и связалась со знакомыми в деревне. Разъяснила, что я от них хочу и что деньгами не обижу, если они выступят в качестве помощников или посредников.
С тех дней у меня стало складываться впечатление, что мир восстал против меня. Но то были только цветочки. Ягодки были впереди.
В общем, ее облучали, убивали раковые клетки, а с ними и живые. На протяжении двух недель ее организм подвергался мощному воздействию, убивающему все. У меня до сих пор были сомнения в правильности выбора тактики лечения, но после драки кулаками не машут.
После завершения курса облучения она снова вернулась домой, и я пребывала в полной уверенности, что мы все сделали для победы над раком. Как же я ошиблась! Ее изношенный организм начал резко сдавать после агрессивной терапии, обострился ряд других хронических болячек.
Глава 17
Порой мне казалось, что я становлюсь энциклопедией по болезням. Панкреатит – заболевание поджелудочной железы, которое не давало маме жить без боли, а это неизменно отражалось на мне. Каша не той температуры, ледяную грелку не туда положила. В результате она на скорой отправилась в другую лечебницу.
Правда, были и хорошие новости, нежданно-негаданно я стала обладателем несметных сокровищ – совершилась сделка по продаже недвижимости в Ангарске. Теперь надо было сохранить "богатства" в условиях нестабильной экономики и вседозволенности российской власти. Мои предки обогащались и теряли накопления в один миг: революция, дефолт и всякая другая фигня. Так как угроза физической смерти матери миновала, я решила уехать из Сибири навсегда и вела переговоры о приобретении квартиры на 23-м этаже в Санкт-Петербурге на стадии котлована, чтобы мать могла почувствовать себя горделивым и сильным орлом. Конечно, мне пришлось взять ипотеку и смотаться на пару деньков в город на Неве. А там жил мой бывший муж. Женька рвал и метал. Он ревновал меня к любому столбу. Меня это забавляло. Я клятвенно обещала ему хранить верность и не трахаться с кем попало. Ревнивец остался на хозяйстве. Приготовить легкий куриный суп, приобрести другие необходимые продукты и отвезти матери не составляло для него большого труда.