Суббота, центр города. Кругом тачки. Мы запихали мою машинёшку в микроскопический зазор и не увидели знак о запрете парковки. Уже минут через десять мы вернулись с приобретенной молочкой, но автомобиля нигде не было. Меня прорвало. Я выла, тонко и негромко – чтобы не пугать людей. Слава богу, у нас остались мобильники, я связалась с полицией:
– Майор Лозова, – представилась я.
– Что случилось, – услышала я стандартный вопрос.
– У меня украли машину.
– Где?
– Рядом с Шанхай-сити.
– Номер авто?
Я продиктовала.
– Успокойтесь, – продолжал вещать голос на другом конце провода. – Ваша машина отправлена на спецстоянку. Что же вы паркуетесь в неположенном месте, товарищ майор? – воспитывал меня полицейский.
Я оставила его тираду без внимания и попросила назвать адрес штрафстоянки, который я повторяла вслух, чтобы Женька тоже запоминал, где это. Тут же мы заказали такси и направились за моим транспортным средством.
Весь этот неожиданный напряг вывел из моего поля зрения маму. Она ни разу не позвонила мне. Это было очень странно, но я не обратила на это внимания. Всю дорогу я напряженно молчала, потому что не знала, хватит ли мне денег, чтобы оплатить все штрафы.
Такси затормозило перед маленькой будкой в начале огороженной территории стоянки. Мы рассчитались. Опять окошечко, усатая морда в фуражке и в капитанских погонах. Как я устала общаться немного нагнувшись, как бы прося милостыню. Правда, здесь я ощущала себя более уверенной. Сунув ксиву в окошко, я спросила, есть ли у них информация о местонахождении моей малюсенькой машинки.
– Только что привезли, – получила в ответ я. – Что же вы, товарищ майор, нарушаете? – Где-то пластинку заело, поймала я себя на мысли.
– Капитан, не начинай, – резко прервала его я, – мне к больной матери срочно надо.
– Придется внести плату за работу эвакуатора, штрафовать не буду.
Я достала все оставшиеся деньги из кошелька и протянула их капитану. Получив доступ к собственному транспорту, мы с Женькой на всех парах полетели домой. Неосознаваемая тревога заставляла действовать без промедлений: именно так, видимо, где-то внутри меня шел неуправляемый подсознательный процесс анализа отсутствия звонков от мамы. Оно насторожило меня, но так как мозг был занят разбором сложившейся ситуации, интуиция была подавлена. Возвращалась я домой с максимальной скоростью, которую позволяло движение, скоростные ограничения и качество дорог. Бросив автомобиль под окном, я вбежала в квартиру.
Мама как будто очень крепко спала, но не на животе, как в большинстве случаев, а на спине, голова ее была повернута вправо, а по щеке стекала струйка слюны. На прикроватной тумбочке лежала записка: "Ухожу из жизни добровольно, виноваты во всем врачи", а на ковре были раскиданы таблетки.
Я облокотилась о стену и медленно поползла вниз, пока мой зад не почувствовал твердую поверхность. Я не могла даже плакать, полнейший ступор. Женька немного задержался и вошел позднее, и именно он начал ориентироваться в реальности и выступил инициатором дальнейших действий. Я была как в бреду.
– Наташ, Наташа, вызывай медиков, быстро, где телефон, доставай из кармана…
Я набрала 03, что несла – не помню, на этот раз бригада докторов не заставила себя ждать, они задавали вопросы, я что-то отвечала.
Маму быстро погрузили в неотложку, которая сразу же приступила к транспортировке пациента в тяжелом состоянии, а мы с Женькой поехали за ними на моей бибике. Как только мы все переступили порог лечебного учреждения, каталку с мамой после нескольких вопросов поместили в лифт, нас информировали, что ее разместят в палате интенсивной терапии и вежливо попрощались.
После таких событий я была невменяема, и мой верный партнер потащил меня в боулинг. Мы пили пиво, катали шары, пока не надрались в хлам. Пьяные в говно мы пешком плелись в надежде, что завтра, после сна, вернемся в тот же мир, где все мы вместе. Женька по пути следования тужился завязать конфликт с каким-то парнем своей национальности, но я прекратила начинающиеся военные действия.
Послесловие
Мама скончалась через месяц в больнице. Она один раз пришла в сознание, и мы смогли посмотреть в глаза друг другу. Она пыталась что-то сказать, но дыхательная трубка мешала ей.
О ее кончине мне даже не сообщили. О произошедшем я узнала на следующий день во время телефонного разговора. Я связалась с работниками реанимационного отделения, чтобы уточнить, какие лекарства или средства ухода я должна привезти вечером. Мне ответили, что Ефимова Людмила Михайловна умерла сегодня.