Соизмерение происходящего с мышлением – это одна из величайших загадок. И тут могут быть разговоры о «чистом мышлении», «ложном мышлении», «действительном мышлении», «истинном мышлении», каком-то обязательном соответствии теории практике, обязательном непротиворечивости теории, избыточности и других принципах настоящей науки, той науки, теории которой позволяют взаимодействовать с происходящим.
И положения науки могут подтверждаться, а через время опровергаться, но это ни какое-то там оторванное от реальности мышление. Единственным изъяном научного мышления и научной деятельности является отсутствие у такого возможности определить свои основания. Но, кроме этого, фундаментальным изъяном научного мышления является его определенное слабоумие, которое оно упорно не хочет замечать. Раскрывается это так:
– такое мышление хочет понять существующее, разобраться в его структурных особенностях;
– но это мышление не ставит вопрос «о самой возможности всего этого присутствия», оно «не удивляется наличию именно вот этого всего»15, и такое – это удел первой философии, которая может выходить за границы обычной включенности.
Конечно же, любые попытки упрощенного подхода к «выделенному мышлению»16 – это нечто слабое, и такие слабые разговоры о каком-то выделенном мышлении – это какая-то поверхностность. Этот разговор тоже можно понять именно в таком же контексте, как и любую попытку, но выделенное мышление во всем своем объеме – это очень значительная практика духа.
И нужно не забывать, что любое выделенное мышление – это не то, что происходит на самом деле, хотя какое-то взаимодействие все же есть, и это, скорее всего, не просто тождество, а иначе последние законы физики были бы известны каждому вместе с фактом рождения.
Возможно, в этой реальности нет чистого созидания или чистого разрушения, тут нет чистого возникновения, становления…, все находится в постоянном становлении или не в становлении, а в чем-то другом, и чем оно становится и чем перестает быть – это загадка. То, что наблюдается с помощью способностей – это только нечто, что ум может вычленить с помощью своих способностей – это то, что кажется, то есть это не некая иллюзия или фантомность, которая позволяет перейти к выводам Беркли. Тут также может быть предложено более мягкое решение о некоей «способности множественных интерпретаций», причем это всегда связано с каким-то агностицизмом, то есть полным или частичным утверждением о какой-то пропасти между мышлением и тем, что происходит.
Возможно, что, создавая нечто тут, мы разрушаем нечто тут, и наоборот, но там, где присутствует мышление – это тоже так же или там другие правила? И определение в происходящем какого-то созидания или разрушения – это человеческое придумывание реальности такого или это существует само по себе? Возможно, те разрывы между происходящим и выделением вещей, процессов, предметов, становлений… – это все только человеческое выделение из присутствующего такого, а в присутствующем все происходит в постоянном взаимодействии, «все есть совокупное одно», и «вычленение» – это только наша условность, наша способность привносить сюда нечто оттуда. Но это ни в коем случае не отрицает возможности воздействия на происходящее, угадывания с помощью нашего мышления чего-то, что позволяет управлять происходящим, и это указывает на какое-то общее между мышлением и присутствующим.
И любая схема бледнее того, что она хочет изобразить, причем не реальности, а именно «того, что». А что такое «реальность» – это загадка, и разговор об этом и о многом другом будет длиться вместе с человеком. Завершение человека – это конец такого разговора-потока. Можно ли остановить поток? Допустим, можно, на миг в качестве выделенного мышления, в качестве какого-то остановленного «что»… Но после снова это «что» становится чем-то другим…
Как соизмерить мысли о происходящем и само происходящее, то есть все вышеуказанные слова говорят только о мышлении или все же они позволяют говорить о том, что происходит? И с тем, кто мыслит, на самом деле происходит разное, и это разное – это не только какое-то мышление, это совокупное происходящее, которое распадается и происходит, но происходящее с тобой – это нечто тоже неуловимое для мышления.
Слова, применяемые для остановки экзистенции, это только слова, и это только остановка, а не то, что с той стороны мысли, и об этом нужно постоянно помнить. И сама мысль, в своем происходящем – это тоже что-то отличное от слов. Но такое понимание противно тем, кто уже имеет какую-то, кем-то созданную «конструкцию из слов» и с этим как бы хочет спокойно жить… по разным причинам… Основная причина в том, что охранители – это не творцы, они не могут ничего создать, а могут передавать и оберегать, но такое учение – это просто «очередная правда»… Любое движение вызывает у охранителей раздражение, им не хочется ничего менять, они и не могут ничего поменять, для них эта уже-конструкция – это какое-то действительное существование. И любое упоминание о том, что любая «уже присутствующая конструкция» – это всегда «уже мертвое собрание слов», вызывает желание отвести на какой-то костер очередного еретика.