Между тем фиакр остановился…
По всей видимости, лакей уже давно получил приказ принять господина де Растиньяка, если тот постучит, но как быть с другим джентльменом? Гостям пришлось ждать в прихожей. Даниэль сразу бросился осматривать интерьер во всех планах, то прислоняясь затылком к стене, чтоб обозреть противоположную, то утыкаясь носом в какую-нибудь деталь. Едва ли он насытился впечатлениями, когда слуга пригласил пройти в хозяйские покои.
Дом Анри был двухэтажным особняком с четырнадцатью окнами по всему фасаду, симметричным снаружи и контрастным внутри. Правую половину с регулярностью парикмахера обновлял самый модный декоратор; там Анри принимал «общество», и только единицы допускались на левую половину, материализующую собственно хозяйские фантазии об идеальной обстановке.
Болеть граф де Марсе предпочёл на ординарной половине жилища, очевидно, из-за Шарля де Ванденеса, товарища по несчастью, но не близкого друга. Войдя в спальню, Эжен и Даниэль увидели обоих больных на одной постели; те были одинаково лысы, бледны, худы и веселы; облачённые в пижамы (коричневая у Анри, тёмно-зелёная у Шарля), — они играли в карты на большой подушке.
— О! Вот и наш главный бедокур! — обрадовался граф, — Что вы на этот раз нам принесли? Холеру? Оспу? Или только инфлюэнцу?
— Я принёс вам глубочайшие извинения, — ответил Эжен с искренним поклоном, — Я так хорошо себя чувствовал, что забыл о риске инфекции.
— Чем угрызаться, представьте, что угостили меня — нас — лучшей в мире дурью. Ей Богу, таких глюков не дождёшься от тонны опиума и ста галлонов абсента. Кстати, этот строгий господин за вашим плечом мне — нам — не мерещится?
— Нет. Позвольте вам представить Даниэля д'Артеза, начинающего литератора. Даниэль, это граф де Марсе и барон де Ванденес.
— Благодарю за честь знакомства, — пробормотал писатель.
— И нам приятно. Вы хотите дать нам что-то ваше почитать?
— Ннет,… — Даниэль уцепился беспомощным взглядом за Эжена.
— Нет, — выступил тот, — То есть это вы тоже можете сделать: нас уже печатают в толстых журналах, но к вам мы пришли по другому поводу…
— А вы чего больше пишите: стихов или прозы? — перебил Шарль, всё ещё замшелый провинциал.
— Прозу, — икнул Даниэль, глядя под кровать.
— А в прозе, — подхватил Эжен, — то и дело приходится что-то описывать, например, место действия, например, чей-то дом. И вот мы здесь в надежде, граф, что вы позволите господину д'Артезу осмотреть образцы современного интерьерного искусства: у вас их больше, чем у кого бы то ни было.
— Вы его к Феодоре сводите.
— Непременно свожу.
Казалось, визит был исчерпан, но Эжен пустил дубовые корни в персидский ковёр и выжидающе смотрел на лысую парочку. Анри капитулировал почти мгновенно и без выраженной внутренней борьбы:
— Вы с ним походите или с нами посидите?
— Да похожу, наверное.
— Правильно. Пообъясняйте то да это…
— И посмотрите, чтоб не стащил ничего, — вставил сиволапый Шарль.
Даниэль дёрнулся и покраснел…
— А он за мной посмотрит, — сказал Эжен, ловя спутника за руку.
— Вы берите что хотите, — любезничал Анри.
— Долго будете шастать?
— К обеду управимся, — по-деревенски спрогнозировал Эжен с увесистым намёком.
— Раз на то пошло… Паркер, — кликнул Анри камердинера, — принесите шкатулку… Спасибо. Как вас — Даниэль, подойдите сюда и вытащите не глядя две горошины.
— Зачем?
— Just do it.
На влажной ладони бедного пришельца оказались красная и чёрная бусины.
— Предвкушаю недурной десерт, — сказал Анри, — Ладно, ступайте уже. Только дверей нигде не выламывайте и потрудитесь быть через час в столовой.
— Я хочу уйти, — отрезал Даниэль, как только Паркер оставил экскурсантов в гостевой спальне.
— Что так?
— Не могу находиться под одной крышей с такими хамами. А особенно больно — видеть, как вы перед ними лебезите и расшаркиваетесь!
— По-моему, вы сами готовы были пасть на четыре колена.
— Я не сразу понял, какие они ничтожества, но вы-то знаете их лучше…
— Не на много. Шарля я вижу второй раз в жизни, а с Анри едва успел отделаться от первого впечатления. Не обижайтесь на них: они просто пытаются веселиться. Я давно заметил: в свете этикетничают только с теми, кто не люб, — говоря всё это, Эжен шарил по каминной доске, кидая в карман безделушку за безделушкой.
— Вы что затеяли!? Это грабёж!
— Нет. Мне же разрешили… Занимайтесь своим делом…
Писатель опустился на кресло в углу, зажал руками поникшую голову: