Кроме отклонений, которые могут быть с большей или меньшей вероятностью сгруппированы в предыдущих рубриках, существует обширный класс изменений, которые можно предварительно назвать самопроизвольными, потому что, вследствие нашего невежества, они представляются возникающими без всякой побудительной причины. Возможно, однако, показать, что такие изменения, состоят ли они в малых индивидуальных различиях, или же заключаются в резко выраженных и внезапных отклонениях в строении, зависят гораздо более от сложения организма, нежели от природы тех условий, которым он подвергался.[114]
БЫСТРОТА РАЗМНОЖЕНИЯ.
При благоприятных условиях, таких как, например, в Соединённых Штатах, цивилизованные народы иногда удваивали свою численность за 25 лет (а по расчётам Эйлера это могло бы случиться и за 12 с немногим лет).[115] Принимая норму размножения в 25 лет, мы видим, что нынешнее 30-миллионное население США (писано в начале 70-х годов) через 657 лет покрыло бы всю сушу так густо, что пришлось бы по 4 человека на каждый квадратный ярд поверхности (линейный ярд = 3 английским или русским футам). Первичною или основною задержкою непрерывного умножения населения является трудность добычи как средств существования, так и жизненных удобств. Мы можем прийти к этому выводу из того, что видим, например, в Соединённых Штатах, где прокормить себя легко и где много простора. Если бы средства существования внезапно удвоились в Великобритании, то наше население быстро возросло бы вдвое. У цивилизованных наций эта первичная задержка действует, главным образом, путем ограничения числа браков. Более значительный процент смертности детей у беднейших классов также весьма важен, также, как и более значительная смертность от разных болезней, во всех возрастах, среди обитателей густо населенных трущоб. Следствия суровых эпидемий и войн вскоре уравновешиваются, и даже более чем уравновешиваются у народов, помещённых в благоприятные условия. Эмиграция также является временным препятствием, но для чрезвычайно бедных классов населения она не играет сколь-нибудь значительной роли.
Есть основания предполагать, как заметил Мальтус, что воспроизводительная способность у диких народов действительно менее велика, чем у цивилизованных. Мы не знаем ничего положительного по этому вопросу, потому что дикари никогда не подлежали переписи; но согласно свидетельств миссионеров и других лиц, проведших долгое время среди дикарей, оказывается, что их семьи обыкновенно малы, а большие семьи редки. Полагают, что это можно отчасти объяснить тем, что женщины очень долго кормят грудью своих ребят; но чрезвычайно вероятно, что дикари, часто испытывающие нужду и не получающие столько питательной пищи, как цивилизованные люди, действительно менее плодовиты. Я показал в моём прежнем сочинении,[116] что все наши домашние четвероногие и птицы, и все наши возделанные растения более плодовиты, чем соответственные дикие виды. Нельзя признать веским возражением против этого вывода, что животные, внезапно снабженные избытком пищи, отчего они разжиреют, и большинство растений, при внезапном перенесении из очень тощей в очень богатую почву, - что все они становятся более или менее бесплодными. Мы можем поэтому, ожидать, что цивилизованные люди, которые, в известном смысле, могут быть названы в высшей степени домашними, будут более плодовиты, нежели дикари. Правдоподобно также, что увеличенная плодовитость цивилизованных народов становится, как и у наших домашних животных, наследственным признаком. Известно, по крайней мере, что у человека склонность рождать близнецов имеет характер наследственной особенности.[117]
114
Весь этот предмет был обсужден в 23-й главе II тома моего сочинения «Variation of Animals and Plants under Domestication».
115
См. памятное сочинение Т. Маlthus, Essay on the Principle of Population, т. I, 1826, стр. 6, 517.