Немало точек соприкосновения имелось не только между взглядами Сореля и Лебона, но и Парето. С итальянским социологом Сорель находился в дружеских отношениях, поддерживал с ним регулярную переписку. Кроме общей ненависти к парламентарной демократии, их сближал элитаризм, который особенно наглядно проявлялся в презрении синдикалистского идеолога к массе.
Показателен тот факт, что Сорель нашел общий язык и с наиболее активными элементами «Аксьон франсэз». Духовным сыном Сореля, причем любимым сыном, не без основания называл себя один из родоначальников французского фашизма — Ж. Валуа, выходец из синдикалистских рядов. В 1912 г. Валуа создал кружок имени Прудона из синдикалистов и националистов. По его словам, этот кружок являлся прообразом основанного им позднее, в 1925 г., «Фэсо» — первой организации во Франции, открыто назвавшей себя фашистской.
Среди тех, кому фашизм обязан своим идейным «богатством», Муссолини называл прежде всего Сореля. «Теоретик синдикализма способствовал своими грубыми теориями о революционной тактике формированию дисциплины, энергии и мощи фашистских когорт», — писал близкий приспешник Муссолини Д. Гранди в предисловии к книге Г. Сантонастазо «Сорель», опубликованной в 1929 г. Сам Сантонастазо приписывал Сорелю заслугу в произнесении «нового слова… против всякого демократического вырождения и гуманитарных искажений всех тех, кто любит всеобщее лобызание»{84}.
Колониальная лихорадка, острейшее соперничество империалистических держав создавали благоприятную почву для процветания социал-дарвинистских, геополитических и откровенно расистских концепций разного толка. К концу XIX в. приобрели популярность писания расистских идеологов вроде де Лапужа, графа Гобино, X. С. Чемберлена. Впоследствии гитлеровцы открыли в Страсбурге музей памяти французского графа, доказывавшего право на господство арийской расы. Чтили Гобино и американские расисты. Англичанин X. С. Чемберлен подлинную родину нашел в Германии и незадолго до смерти успел дать свое старческое благословение нацистам.
Научную несостоятельность социал-дарвинизма убедительно раскрыл Ф. Энгельс: «Все учение Дарвина о борьбе за существование является просто-напросто перенесением из общества в область живой природы учения Гоббса о bellum omnium contra omnes[6] и учения буржуазных экономистов о конкуренции наряду с мальтусовской теорией народонаселения. Проделав этот фокус… опять переносят эти же самые теории из органической природы в историю и затем утверждают, будто доказано, что они имеют силу вечных законов человеческого общества»{85}.
Если в домонополистическую эпоху социал-дарвинизм служил обоснованием для свободной конкуренции индивидуумов, то с переходом к империализму его постулаты стали теоретическим оправданием борьбы между нациями и расами. В результате вульгаризации дарвиновского учения социал-дарвинистами «выживание наиболее приспособленных» стало трактоваться как отбор более полноценных в расовом отношении, а «борьба за существование» прямо отождествлялась с войной. Но социал-дарвинизм не только подводил наукообразную теоретическую базу под внешнюю экспансию, его положения использовались и как аргументы в пользу всевластия монополий. «Социал-дарвинизм, — пишет леволиберальный западногерманский историк Г. У. Велер, — оправдывал предпринимательский абсолютизм на производстве и решительное отклонение всякой социальной политики, как гуманистической химеры, совершенно бессильной перед лицом железного закона природы»{86}. Социал-дарвинизм истолковывал расовые и социальные различия как естественное следствие закона «борьбы за существование», а рабочее движение и национально-освободительную борьбу колониальных народов низводил до уровня бессмысленного сопротивления все тому же железному закону.
Примером усиленного культивирования социал-дарвинизма в Германии может служить факт проведения в 1900 г. под патронатом Ф. Круппа конкурса на лучшее сочинение по теме «Чему нас учат принципы социал-дарвинизма применительно к внутриполитическому развитию и законам государства». Первую премию на конкурсе получило эссе В. Шальмайера, в котором правовые и моральные проблемы рассматривались с точки зрения борьбы за выживание, а главная мысль сводилась к тому, что всякое сохранение слабых, неполноценных ведет к всеобщей дегенерации.
Надо сказать, что поначалу к социал-дарвинизму в Германии отнеслись подозрительно, поскольку Дарвин был англичанином; англичанами были и первые интерпретаторы, пытавшиеся приспособить его учение к общественной жизни. Но довольно скоро социал-дарвинизм настолько укоренился в Германии, что стерлось клеймо его английского происхождения. Здесь он принял наиболее последовательную агрессивную форму, а самым пышным цветом расцвел в гитлеровском рейхе.