23 марта 1919 г. состоялось учредительное собрание фашистской организации в Италии. В особняке Миланской ассоциации промышленников на площади Сан-Сеполькро присутствовало, по данным полиции, лишь около 300 человек. Сам Муссолини признавал, что собрание прошло почти незамеченным. На ноябрьских выборах 1919 г. фашисты не сумели провести в парламент ни одного депутата, собрав в Милане из 270 тыс. 4657 голосов. Не помогла и революционаристская фразеология. В газете социалистов «Аванти!», которую некогда возглавлял Муссолини, появилось ироническое сообщение о том, что в канале выловлен разлагающийся труп — политический труп Бенито Муссолини.
Под впечатлением неудачи будущий дуче даже помышлял оставить политику, но могущественные покровители не отступились от неудачника. Основное его орудие — газета «Пополо д’Италиа» на рубеже 1919–1920 гг. получила большие субсидии от крупных фирм, в том числе от концерна «Ильва»{154}. Фашисты приобретают все большую уверенность. Уже в январе 1920 г. на страницах «Пополо д’Италиа» видный фашистский идеолог Ч. Росси призывал смело идти против течения и решительно заявить, что «нужно быть консерваторами и реакционерами, то есть выступить против прыжков в темноту (так именовалась подлинная революция. — П. Р.), сохранить то солидное, органическое и здоровое, что представляет находящийся у власти социальный класс»{155}. Уже на следующих выборах в мае 1921 г. фашисты смогли пробиться в парламент и получить там 36 мест благодаря участию в «национальных блоках». Субсидии промышленников и аграриев, разнообразная помощь со стороны государственного аппарата позволили фашистам значительно расширить свое влияние в стране. Если в ноябре 1919 г. насчитывалось 870 фашистов, то в апреле 1920 г. численность фашистской организации достигла 20 615 человек, а в конце 1921 г. — 217 000. Перед «походом на Рим» фашистская партия насчитывала 322 тыс. человек{156}.
Образцы глубокого и всестороннего анализа социальной роли промежуточных слоев, прежде всего мелкой буржуазии, даны в трудах основоположников марксизма-ленинизма и выдающихся деятелей международного коммунистического движения. В них показана социальная двойственность мелкого буржуа, в котором соединяются черты собственника и черты труженика. «Мелкий буржуа… — писал К. Маркс, — составлен из, с одной стороны» и «с другой стороны». Таков он в своих экономических интересах, а потому и в своей политике, в своих религиозных, научных и художественных воззрениях. Таков он в своей морали, таков он in everything. Он — воплощенное противоречие»{157}. Отражением социально-экономической неустойчивости этого слоя являются его колебания между двумя главными антагонистическими классами. «Взбесившийся» от ужасов капитализма мелкий буржуа», по словам В. И. Ленина, легко бросается из одной крайности в другую. Его неустойчивая крайняя революционность имеет «свойство быстро превращаться в покорность, апатию, фантастику, даже в «бешеное» увлечение тем или иным буржуазным «модным» течением…»{158}.
Особенно ярко это проявилось в 1918–1923 гг. Сначала значительная часть мелкобуржуазных и средних слоев в той или иной мере оказалась причастной к бурным революционным событиям послевоенного времени, с ними она связывала надежды на перемены к лучшему. Но после спада революционной волны и контрнаступления реакции эти политически и психологически неустойчивые слои, разочарованные и не удовлетворенные своей социальной ролью в изменившемся мире, поворачивают в сторону контрреволюции. При этом нужно иметь в виду, что фашистская контрреволюция искусно прикрывалась псевдореволюционной и антикапиталистической фразеологией. Выступая на расширенном пленуме Коммунистического Интернационала 20 июня 1923 г., К. Цеткин говорила, что немало представителей мелкой и средней буржуазии, чиновничества, интеллигенции первоначально питали симпатии к социал-реформизму и были им обнадежены «па сдвиг мирового значения благодаря «демократии»{159}. Но реформистские вожди, которые отнюдь не собирались посягать на господство крупного капитала, не оправдали надежд промежуточных слоев.
Что касается молодых коммунистических партий Запада, то они не смогли еще на практике в полной мере использовать опыт ленинизма. Сказывалась детская болезнь левизны, мешавшая эффективной реализации установок Коммунистического Интернационала. В материалах Коминтерна неоднократно подчеркивалась необходимость завоевания масс, в том числе и мелкобуржуазных. Так, например, К. Цеткин отмечала, что нужно бороться «за души мелких и средних буржуа, мелких крестьян и интеллигентов — короче, всех слоев, которые вследствие своего экономического и социального положения вступают в постоянно растущее противоречие с крупным капиталом и тем самым — в острую борьбу против него»{160}. Но коммунистам не удалось тогда осуществить курс на привлечение промежуточных слоев, причем не только и не столько из-за допущенных ошибок. Дело в том, что мелкой буржуазии и средним слоям в силу их противоречивой социально-экономической позиции трудно осознавать свои реальные интересы, нелегко прийти к пониманию своей объективной роли союзника пролетариата.