Почему же Виктор Эммануил III не подписал декрет о введении осадного положения? Ответить на этот вопрос теперь не так уж трудно. Вообще, удивительнее было бы, если бы он его подписал. Такой шаг мог привести к краху фашистского движения, а это не входило в планы правящих кругов и королевской династии. Да и премьер-министр Факта едва ли был настойчив, когда принес на подпись королю декрет, который искренне одобряли лишь очень немногие члены его кабинета. Факта еще не потерял надежды на сговор с Муссолини и полагал, что слухи о возможном подписании декрета сделают того сговорчивее. Не собиралось разгонять фашистов и армейское руководство. Постоянная помощь военных кругов была немаловажным фактором становления фашизма. Военщина видела в нем, как свидетельствует влиятельный армейский журнал того времени, «самую живую и действенную силу страны, которая желает избавить Италию от пут прошлого, чтобы повести ее, свободную и гордую, к лучшему будущему»{219}. На вопрос о позиции армии в ночь с 27 на 28 октября, т. е. в то время, когда речь шла о введении осадного положения, генералы Диас и Джиральди ответили так: «Армия исполнит свой долг, однако было бы лучше не подвергать ее испытанию»{220}. Не случайно Муссолини, представляя свое правительство палате депутатов, отвел центральное место на правительственной скамье генералу Диасу, а слева от себя поместил адмирала Таона де Ревеля. Одним из самых весомых аргументов в пользу фашизма были демарши, организованные Конфиндустрией и влиятельными местными группировками промышленников и банкиров. Деловой мир энергично вмешался в ход событий, требуя включения фашистов в правительство.
К всеобщему облегчению итальянских верхов декрет остался пустой бумажкой. Факта ушел в отставку, формирование кабинета с участием фашистов возложили на Саландру. Муссолини по телефону было предложено войти в правительство. Первоначально он чуть было не согласился. Один из его окружения, А. Финци, просто вырвал у него трубку из рук. Тем временем стало известно, что декрет об осадном положении не подписан, и Муссолини занял твердую позицию: он намерен не просто войти в правительство, а возглавить его. Промышленники Милана и лидеры Конфиндустрии поддержали притязания фашистского главаря, и вечером 29 октября из Рима в Милан от имени короля была направлена телеграмма, приглашавшая Муссолини прибыть в столицу.
Пока голодные и промокшие под холодным осенним дождем сквадристы топтались на подступах к Риму, их «вождь» отправился туда в спальном вагоне. Утром 30 октября, опередив свои колонны, Муссолини прибыл в столицу и отправился к королю, чтобы разыграть перед ним сценку в своем стиле. Глава фашистов предстал перед монархом в черной рубашке, серо-зеленых галифе и крагах, театрально попросив прощения за свою боевую походную форму, так как он только что прибыл с поля боя, к счастью бескровного.
Движение фашистских колонн теперь можно было остановить, но Муссолини нужна была легенда, нужен был «героический» псевдореволюционный ореол для похода, который, в сущности, даже не состоялся. Десятки тысяч сквадристов должны поверить, что поход все-таки был. И Муссолини уже в качестве премьер-министра открыл ворота Рима для постоянно прибывавших фашистских скуадр. Так создавалась иллюзия захвата власти, тогда как на самом деле, она была вручена Муссолини господствующими классами. Конечно, кое-кому из представителей традиционной элиты хотелось бы в качестве гарантии видеть в роли ментора при Муссолини такого испытанного консервативного политика, как Саландра. Но в конце концов главное заключалось в том, чтобы провести «превентивную контрреволюцию». Муссолини это хорошо понимал и повел собственную политическую игру с «позиции силы», добиваясь неограниченной личной власти. Приход к власти фашистского лидера объясняется не столько его тактическими маневрами, сколько единством стратегических целей крупного капитала, монархии, военщины и фашизма. Муссолини знал, чего хотят от него верхи. «Важно ясно и твердо сказать в этот момент, что сегодня в Италии есть государство и мы заставим его уважать посредством законов, а если понадобится, — с помощью пулеметов», — заверял он тех, кто вручил ему власть.