Хозяйственная деятельность человека на всех этапах истории общества, развитие промышленности и земледелия, различные трудовые процессы нашли свое отражение в топонимии, в первую очередь в названиях населенных пунктов. Но и в гидронимах такие имена экономико-географического цикла составляют значительный пласт.
В болоте или озере Мочило вымачивали лен, в речке Лубенке мочили луб — кору дерева, лыко; река Теребешка, скорее всего, протекает по местности, расчищенной от зарослей (теребить в псковских говорах значит «дергать, рвать, драть», тереб в северных говорах — «росчисть из-под кустарника, зарослей»); река Дорка связана со словом дор в том ясе значении (от драть) — «росчисть, чищоба». Если мы встречаем такие названия, как Теребешка и Дорка, это означает, что некогда в данной местности практиковалось подсечное земледелие (т. е. примитивная система земледелия, основанная на вырубке леса и выращивании сельскохозяйственных культур с использованием естественного плодородия почвы).
Для исторической экономической географии интересны такие названия, как Рудня, Гута, Буда, Майдан… Изучение подобных названий позволило Л. Л. Трубе [1979] довольно точно датировать их появление на территории Горьковской области — бывшей Нижегородской губернии. Дело в том, что эти названия были связаны с развитием в России поташного производства, особенно в XVII–XVIII вв. Поташ, т. е. углекислый калий, с давних времен использовался в мыловаренном и стекольном производстве. В XVII в. в связи с бурным развитием этих отраслей промышленности потребность в поташе резко возросла. Поташ настолько ценился, что им рассчитывались как валютой за привозимые из-за границы товары. Исторические документы свидетельствуют о том, что поташный промысел был принесен на нижегородскую землю белорусскими переселенцами (а в Белоруссию — из Польши). Имя реки Рудня, на которой стоит село Починки — крупный центр поташного производства в России, связано с белорусскими словами рудня, рудница — «небольшое предприятие, выплавлявшее железо из руды».
В Белоруссии и на Украине много рек типа Буда — от названия места для производства поташа [Стрижак, 1967]. Корень этого слова такой же, как в русском слове будка, в украинских словах будинок — «здание», будувати — «строить». Устаревшее русское, украинское и белорусское слово гута означало «стекольный завод» (ср. современное польское huta — «металлургический завод»), поэтому речки типа Гута, Гутянка и др. связаны с местами распространения стекольной промышленности.
Историки и топонимисты стараются датировать возникновение тех или иных географических названий, установить последовательность появления различных топонимических пластов. Это можно сделать в том случае, если ученый располагает историческими документами. Но и сами по себе названия могут нести отпечаток определенной эпохи.
Белорусский топонимист В. А. Жучкевич пишет: «Каждое название — своего рода исторический документ или памятник, своеобразие которого состоит в том, что он узнается нами сквозь призму языка»[26]. Каждая историческая эпоха, по мысли исследователя, характеризуется своим «топонимическим словарем», так как для каждого исторического этапа развития общества характерны свои особенности материальной и духовной культуры. Например, различия в способах ведения хозяйства влияли на смысл названий, даваемых рекам. Если какой-либо народ использовал реки прежде всего как пути сообщения, то типичными гидронимами были слова со значениями «Тихая река», «Правая», «Левая» и т. д. Если же население занималось рыболовством, то существенными становились другие названия: «Рыбная», «Безрыбная», «Щучья»…
В. А. Жучкевич попытался проследить этапы становления топонимии центра и запада европейской части СССР, которая складывалась в течение нескольких тысячелетий. Так, на самом раннем этапе возникли многочисленные гидронимы: этому способствовали лесистый и заболоченный характер местности, отсутствие дорог и потребность в путях сообщения, недостаток естественных ориентиров (положительных форм рельефа) и довольно густая речная сеть. В дальнейшем, с ростом поселений, роль гидронимов стала падать, так как главными ориентирами стали названия крупных селений; по ним начали называть и многие небольшие речки.
Интересное исследование исторической топонимии Воронежского края принадлежит В. П. Загоровскому [1973], который проследил с точностью до нескольких десятилетий время возникновения многих названий в разных районах. Конечно, точность датировок возрастает от столетия к столетию по мере увеличения числа исторических документов. Что касается гидронимов, то наиболее древние из них — неславянские — принадлежали носителям иранских, тюркских, финно-угорских языков. Датировать эти названия можно лишь приблизительно, учитывая время проживания в Подонье скифо-сарматских племен, аланов, булгаро-тюрков, половцев, мордвы. В массе географических названий прошлого встречаются и русские: такие гидронимы, как Доможирово озерко, реки Излегоща, Острогоща, — явно наследие древнерусской эпохи. Они происходят от славянских двуосновных имен Доможир, Злыгость, Остро-гость. Название типа Доможирово озерко могло появиться только до основания города Воронежа (1585 г.) и составления Дозорной книги 1615 г. (подробного описания Воронежского уезда): к тому времени имя Доможир уже вышло из употребления на Руси.
В XVI в. начинается новый период освоения Воронежского края, проходивший в четыре этапа. Каждый этап имел свои характерные особенности, и в соответствии с этим складывалась топонимическая система Воронежского края. Так, в течение первого этапа (начиная с середины XVI в. до 1585 г.) организуется регулярная сторожевая служба на новых рубежах России. Служилые люди, а также казаки беглые вольные люди и рязанские крестьяне, распространившие свою хозяйственную деятельность вниз по течению Воронежа, осваивают край, его реки, озера, леса, перенимают географические названия от местного иноязычного населения; отдельным, неизвестным им, географическим объектам присваивают новые имена. В дальнейшем новые жители дали названия не только крупным, но и совсем мелким объектам: ручьям, рощам, оврагам, лесным полянам. Так образовался большой пласт русской микротопонимии. В XVIII в. широко распространяются названия по фамилиям помещиков.
История отдельных частей Воронежского края демонстрирует последовательность возникновения названий и освоения территории. В восточной части, в бассейне реки Хопра, мелкие реки, ручьи, озера имеют русские имена (Терновка, Вязовка, Грязнуха, Ильмень, Лебяжье), а названия крупных рек — иноязычные (Хопер, Карачан, Савала, Кардаил). Объяснить это явление можно тем, что крупные реки, сведения о которых доходят даже до отдаленных местностей, были известны русским (например, жителям Рязанской земли) еще в эпоху господства в придонских степях половцев и татар. А малые реки и озера были переименованы или названы вновь, так как они были неизвестны широкому населению. Названия небольшим речкам и озерам присваивались до возникновения постоянных поселений, поэтому они в основном отражали природные условия и не связывались с определенными лицами или владельцами земельных участков. Чаще всего названия речек переносились на те поселения, которые позже появлялись на их берегах.
Картина возникновения исторических слоев гидронимии Воронежского края оказывается типичной в том случае, если мы станем изучать историю и ход освоения многих других земель. Обратимся, например, к территории бассейна реки Майн в ФРГ. Географические названия этой области были исследованы специалистом по истории немецкого языка В. В. Кузиковым [1977], который различает несколько этапов в истории формирования топонимии в зависимости от истории развития общества. На первом, доисторическом этапе основой номинации были слова, обозначавшие водное пространство и его свойства, причем в гидронимах древнеевропейского происхождения различаются хронологически самый древний тип и типы, близкие к последующим славянскому и балтийскому гидронимическим слоям. Затем следует эпоха существования германских племенных диалектов (I в. до н. э, — V в.> н. э.). Географические названия преимущественно отражают флору и фауну майнских земель. В раннефеодальное время (VI в. — середина XI в.) топонимия свидетельствует о расчистке территории, появлении частного землевладения, установлении границ между феодальными владениями, а также о христианизации Германии. Свои особенности имеет и топонимия, возникшая в эпоху развитого феодализма (XI–XV вв.), децентрализации примайн-ских земель (XVI–XVIII вв.), в новейшую эпоху (XIX–XX вв.). С ходом общественного развития все более убывает количество названий, данных по природным особенностям географического объекта, и возрастает роль общественно-исторического фактора.