У большинства народов мифы локализуют мир мертвых под землей или по крайней мере у края вод Мирового океана. Так, древние вавилоняне представляли себе землю плоской, плавающей на поверхности Великой Реки, или Мирового океана. Считалось, что мертвые должны переплывать в потусторонний город Эрешкигаль через Великую Реку или через «воды смерти» [Дьяконов, 1961].
В древнегреческой мифологии реки подземного мира носят названия Стикс, Ахерон, Коцит. Стикс — это имя не только самой реки, но и ее божества, так звали одну из старших дочерей Океана и Тефиды. Водами священной реки Стикс клянутся боги Олимпа, эта клятва — самая страшная. Английский ученый Дж. Фрэзер [1931], описывая места в Греции, где в древности якобы происходило непосредственное общение с потусторонним миром («оракулы умерших»), указывает, что мрачные ландшафты долины реки Ахерон влияли на воображение древних греков, населившее эту долину призраками.
Близок к реке смерти и образ реки забвения — древнегреческой Леты, протекавшей в царстве Аида. Первоначально Летой называли дочь богини раздора — Эриды (этот мифологический персонаж представлял собой персонификацию забвения). Испив воды из Леты, души умерших забывают свою прошлую жизнь. В русском же фольклоре присутствует сходный с Летой образ Забыть-реки.
Вода, как и огонь, по народным верованиям, обладает мощным очистительным действием. Омовение ребенка при рождении для многих народов носило ритуальный характер. У верующих индусов священная река Ганг обладает такой большой очистительной силой, смывая любой грех, что умереть на берегу этой реки считается величайшим счастьем.
Река, как и всякая проточная вода, смывает и уносит болезни. Русские, украинцы и белорусы применяли следующее средство от болезней (от простуды, лихорадки и др.): в 12 ч ночи снимали с себя сорочку и бросали ее плыть по течению реки со следующими словами: «Возьми мою болезнь, пошли мне здоровье». Это лишь один из способов «лечения» с помощью воды, которых существовало множество.
В дохристианскую и христианскую эпохи в странах Европы было принято бросать в реку детей для установления их законнорожденности, испытывать водой ведьм, преступников. В феодальную эпоху в Западной Европе при судебном разбирательстве применяли испытания — так называемые «ордалии». Обвиняемых раздевали и бросали в воду, причем судьи заклинали реку, чтобы она приняла в себя невинных людей. Понятно, что, если человек не тонул, его виновность считалась доказанной.
Обрядовые жертвоприношения воде известны из этнографии у всех народов. Татары Поволжья жертвовали водяному домашнюю птицу, баранов, быков и коней. Память об этом обряде сохранилась и в гидронимии: одна из рек так и называется — Корман елгасы — «Речка жертвоприношения» [Татары Среднего Поволжья…, 1967]. Уль-чи на Амуре «кормили» воду через прорубь, прося Амур послать им больше рыбы. Эти жертвоприношения предназначались для «людей воды», населяющих дно рек и морей [Золотарев, 1939]. Так же поступали саамы и другие народы, занимавшиеся рыболовством.
Американские индейцы Колумбии — чибча-муиски — в древности поклонялись священному озеру Гуатабита, которое было воплощением божества. Ему приносились жертвы золотом и изумрудами, а также человеческие. В дни определенных праздников правитель собирал драгоценности, плыл на лодке на середину озера и бросал их в воду [Токарев, 1965]. В Западной Европе поклонение рекам, озерам, источникам было весьма распространено. По свидетельству античных писателей, близ Тулузы имелось озеро, которому приносили в жертву золото и серебро. Бретань, Англия, Шотландия, Ирландия изобиловали священными колодцами и ключами. В Древней Греции поклонение рекам было обычным явлением. В гомеровских поэмах в жертву реке Алфею приносят быка; Пелей посвящает прядь волос Ахиллеса реке Сперхею.
Уважение к почитаемым водным объектам и страх перед ними нередко приводят к табуированию их имен, к запрету на них. Известно, например, что якуты избегали называть реку или озеро своим именем и величали их эбэ — «бабушка». Происхождение подобных гидронимов исследовала К. Ф. Гриценко [1970]. Преимущественно имена Эбэ, Эбэчээн (~чээн — уменьшительно-ласкательный суффикс) даются озерам, но есть и реки — Эбэке, Эбэ-Юряге и др. Любопытно, что иногда озеро (как правило, большое) имеет два названия, одно из которых непонятно современному якутскому населению; второе же наименование легко объясняется из якутского языка, причем в этих случаях часто в названии присутствует слово эбэ. Например, в Усть-Алданском районе озеро Мадьадьа теперь называется Эбэ, а находящиеся поблизости друг от друга озера Дьйкэйэ и Чагдаайы имеют вторые наименования: Аччыгый Эбэ — «Малое эбэ» и Хоту Эбэ — «Северное эбэ». К. Ф. Гриценко приводит высказывание местных жителей о том, что словом эбэ называют озеро «из уважения, если это самое большое озеро и другого большого поблизости нет». На русский язык это слово переводили как «кормилица», иногда «большая вода, кормилица». Почтительное именование озера и вообще появление новых наименований, видимо, связаны с запретом на некоторые имена. «Если человек назовет озеро его настоящим именем, то он может умереть», — говорили старые якуты. Якуты называют почитаемые водные объекты «бабушкой, старушкой» точно так же, как «матушкой» ласково называются реки у русского (Волга-матушка) и других народов.
Следует заметить, что запрет на настоящие имена водных объектов мог со временем приводить к полному вытеснению этих имен новыми. Иногда же настоящие имена сохранялись, по-видимому, потому, что их передавали друг другу как тайное знание «посвященные» люди от поколения к поколению. Возможно также, что запрет на произнесение «настоящего» имени действовал лишь в непосредственной близости от реки или озера (чтобы не разгневать их); с удалением от водного объекта запрет снимался, и таким образом многие «настоящие» имена почитаемых вод все же сохранились до наших дней.
В факте именования водного объекта «бабушкой», «матушкой» (ср. Амур-батюшка) отразилось представление о реках и озерах как о живых существах, воплощенных в образе «хозяев воды».
Культ «хозяев воды» весьма характерен для народов Северной Евразии. У юкагиров, нганасан и других народов существовало представление о Воде-матери, которая входила в круг «матерей природы» (Земля-мать, Огонь-мать, Вода-мать) [Симченко, 1976]. Вода может быть названием той или иной фратрии, входящей в состав дуально-родовой организации какого-либо племени. У камчадалов, например, одной из двух фратрий была фратрия Воды (вторая — Леса), тотемом которой (мифическим предком) был кит. Эту фратрию символизировал идол Хантай, изображавшийся в виде сирены — наполовину человек, наполовину рыба; видимо, он считался «хозяином воды» [Золотарев, 1964]. Аналогичным образом береговые индейцы Перу поклонялись морю в форме рыбы. Одна ветвь племени колласов вела свое происхождение от реки, другая — от источника [Лёббок, 1896].
Буряты употребляют термин эжин — «хозяин, владыка, покровитель» — для обозначения богов и духов [Михайлов, 1976]. По отношению к воде различаются цари вод, эжины крупных рек и озер и локальные эжины. Цари, или эжины, вод имеют небесное происхождение, их считают старцами, живущими на дне глубоких вод с большим количеством прислужников. У них буряты просили благополучия, обилия влаги, некоторые из них покровительствуют рыбной ловле. Вторая категория эжинов — это хозяева крупных рек и озер, стоящие на уровне ханов и наделенные титулом нойон — «князь». Реки Иркут, Ольхон имели своих особых эжинов. Хозяин истока Ангары — Ама сагаан нойон — одновременно считался грозным судьей, который незримо присутствовал во время принесения присяги на шаманском камне у истока Ангары. Хозяева Лены были также покровителями военной службы. Этнограф Т. М. Михайлов пришел к выводу, что эжины данной категории — это души когда-то реально живших людей, которые отличались какими-то выдающимися качествами. Что же касается локальных эжинов небольших рек и озер, а также аршанов — целебных источников, то они тоже первоначально мыслились как души умерших людей, в основном шаманов и шаманок. Масштабы их почитания ограничивались пределами одного улуса, рода или территориальной общины.