Это может также объяснить примечательную терминологию Азриэля в глубоко умозрительном комментарии к агадам. На самом деле, здесь он не говорит почти ничего об эйн-соф, которое появляется только раз в независимой конструкции и дважды в наречных сочетаниях известного рода[793], которые, в свою очередь, полностью отсутствуют в комментарии к сефирот. Вместо этого он говорит о воле в тех же выражениях (таких как «вне которой нет ничего» и так далее), которые обычно применяются к эйн-соф. Иногда два понятия легко взаимозаменяются[794], и такая путаница в терминологии действительно заметна уже в 1250 г. Однако, на самом деле в основе этого рассуждения о воле лежит именно вышеупомянутая «воля вплоть до Бесконечности», которая воспринимает эйн-соф как последнюю трансцендентную реальность, содержащуюся в этой воле, однако, не отождествляя их открыто. Такая концепция не представляла больших трудностей, так как сосуществование и со-вечность воли с Богом как эйн-соф можно либо предполагать, либо открыто утверждать. Трудности начались, когда сама первая сефира начала рассматриваться как начало в эманации. С этого времени выражения вроде упомянутых ранее стали проблематичными и могли вызвать возражения против установленной связи между тем, что появилось изначально, и тем, что, строго говоря, никогда не «появлялось». Потому неудивительно, что эти выражения исчезли из каббалистической литературы.
Азриэль, как и другие каббалисты Жероны, понижает махшаба на одну степень, отождествляя её с самой Софией, вопреки Бахир и Исааку Слепому. Выше неё находится «воля»[795], и обе сферы взаимопроникают в понятии реион ха-машхаба, «воля изначальной идеи», которое появляется с некоторой частотой впервые в сочинениях Азриэля и обозначает «волю, скрытую в изначальной идее». Она действительно скрыта там, как причина в следствии. Все вещи скрыты не только в изначальной идее, но уже в «глубине воли изначальной идеи», и они выделяются, как на рельефе, в действительном совершении эманации[796].
Формула, использованная в молитве: «Да будет это благоугодно [тебе]» или слова псалмопевца [18:15]: «Да будут слова уст моих ... благоугодны [буквально: в воле]» толкуются Иаковом бен Шешетом как указание на единство всех логосов в эйн-соф. «Ибо воля»,— продолжает он,
...это причина всего, вечно скрытая, постигается только через другого [посредника, через которого сообщает себя], и из неё простирается сущность, которая постижима, и это София, дифференцирующая и проясняющая волю; именно через неё она [воля] становится познаваемой, а не сама по себе[797].
795
В последующей пост-жеронской разработке (например, в
796
См. ibid., 92—94, 107. На стр. 101 творение изначальной Торы объясняется появлением воли, непрерывно действующей на действительность идеи. Любопытное сочетание двух понятий также встречается в работе Скота Эриугены о предопределении, где автор говорит о