5. Человек и душа
Наряду с особой формой теософии в Послании в Бургос Азриэль также развил собственную антропологию. Его концепция природы и судьбы человека тесно связана с теософией. Предложенная человеку возможность заключается в совершенном подобии твари и Творца. Как и Творец, тварь должна быть единой в своём органическом единстве. Если бы не падение Адама, высшая воля бы действовала в Адаме, Еве и всех их потомках как единая, коллективная воля, хотя и в трёх разных аспектах. Человек определяется той же формулой, что и божество; он тот, в ком заключена сила множественности. Но эта формула, применённая к человеку, предполагает его свободу выбирать между добром и злом, между единством и множественностью, а в этом и заключается природа греха. Падение Адама было его нарушением контакта с высшей волей. Без первородного греха не было бы никакой индивидуальности, которая появляется, только когда происходит разделение, а множественность становится независимой. Схожим образом, не было бы никакой диалектики крайних противоположностей, действующих на человека, а только относительная разница в интенсивности, с которой оказывали бы воздействие разные миддот. Потому райское состояние оставалось бы неиндивидуальным и недиалектическим. Жизнь бы развивалась не в ритме противоположностей, а мягкими колебаниями. Существовало бы высшее состояние поведения, ханхага, благодаря которому человек бы вёл себя в полном согласии с высшей волей. Адам нарушил это высшее состояние, которое также представляло бы живое единство противоположностей, и в результате утратил возможность такого подлинно мистического поведения.
Только эсхатологическая перспектива позволяет нам снова наблюдать возможность состояния, которое сегодня только мистики предчувствуют в своей каввана. Это высший аспект Бога, в котором он называется элохе амен, Бог преданности, а именно, подтверждения. Благодаря этому аспекту божественного действия Бог постоянно обновляет творение природы. Только когда он становится снова видимым, возможно восстановление связи всех вещей, нарушенных Падением, и особенно всех противоположностей. Всё, имевшее недостаток, должно черпать из возможности совершенства, заключающейся в противоположности, и соединиться с ним. Этой высшей возможности человека, укоренённой по ту сторону интеллектуального, в самой скрытой сфере, соответствует возможность его соучастия в единстве и святости Бога и полноте его благословения. Соучастие человека в божественной области, сейчас достижимое только в мистической молитве и каввана, будет полностью представлено и реализовано только в мессианском царстве[848].